Еще одним следствием этой драматической истории стало введение уже упоминавшегося выше раздельного обучения в школах, где мальчикам и девочкам теперь предлагалось больше думать об учебе, а не о любви.
Жизнь К.А. Уманского, который активно сотрудничал с северо-американской еврейской общественностью[587], также закончилась трагически. В январе 1945 года он погиб при загадочных обстоятельствах во время перелета в Коста-Рику. Четыре года власти Мексики проводили расследование и не пришли ни к чему определенному относительно причин авиационной катастрофы. Есть свидетельства, что к смерти дипломата был причастен резидент советской разведки в Мексике полковник Л.П. Василевский, который воевал летчиком в Испании, потом под фамилией «Тарасов» был консулом в Париже, а затем принял участие в операции по ликвидации Троцкого. Так или иначе, но в любом случае Уманский был скорее всего обречен. Его случайная или кем-то подстроенная смерть только приблизила неизбежный финал. Позже Эренбург напишет: «Может быть, и об Уманском следует сказать, что он умер вовремя?»[588].
Думается, что гибель Уманского была каким-то образом связана с той державно-шовинистической кадровой кампанией, которая охватила советские внешнеполитические структуры с июня 1943 года, то есть сразу же после роспуска Коминтерна, чье делопроизводство было передано во вновь образованный и возглавленный А.С. Щербаковым отдел международной информации ЦК ВКП(б). Вскоре в Москву были отозваны со своих постов послы в США и Англии М.М. Литвинов и И.М. Майский, которые, правда, оставались на почетных, но реально малозначимых постах заместителей наркома иностранных дел, пока в 1946 году (когда государственный антисемитизм стал резко прогрессировать) не были отправлены на пенсию[589].
…В Новом Свете Михоэлс и Фефер помимо США и Мексики побывали еще в Канаде, где, например, в Монреале их приветствовал 10-тысячный митинг общественности. Возвращаясь на родину, они провели к тому же несколько недель в Англии. В Москву руководители ЕАК вернулись в декабре 1943 года. Пребывая в эйфории после своего триумфального заграничного турне, они какое-то время видели мир вокруг себя в радужном свете. Даже возникшая как бы вдруг проблема усиливавшегося антисемитизма в СССР казалась им тогда вполне преодолимой.
ВСПЫШКА АНТИСЕМИТИЗМА В СОВЕТСКОМ ТЫЛУ.
На самом деле до «полной победы» советских людей над этим злом, о чем Михоэлс и Фефер возвестили на митинге в Лос-Анджелесе, было еще далеко. Ибо колоссальный социальный стресс военного времени (среди причин которого можно назвать массовую эвакуацию, в том числе и еврейского населения, на восток, трудности, связанные с размещением на новых местах и обеспечением всем необходимым), а также просачивавшаяся через линию фронта вражеская расистская пропаганда обусловили быстрое превращение юдофобии во все более массовое и социально обостренное явление советской жизни. Так называемый бытовой антисемитизм, впавший в летаргию со времени установления в начале 30-х годов сталинской диктатуры, теперь вновь ожил на фоне общей неустроенности, разрухи, других тягот и лишений, порожденных войной. В такие критические периоды всегда ищут и находят козлов отпущения.
На первый взгляд кажется странным, что особенно неблагополучными в этом отношении были расположенные за тысячи километров от линии фронта такие области глубокого советского тыла, как Западная Сибирь, Казахстан, Средняя Азия. Но именно сюда с запада хлынули основные потоки сначала еврейских беженцев, а потом раненых фронтовиков и военных инвалидов, которые, участвуя в боевых действиях, зачастую подвергались воздействию гитлеровской пропаганды. Бытовой антисемитизм подогревался еще и тем, что в эти регионы была эвакуирована большая часть польских евреев, которые уже одним своим «экзотическим» видом и полной неприспособленностью к специфике советской жизни вызывали раздражение местного населения. К тому же многие из них, чтобы как-то прокормить себя и свои семьи, вынуждены были торговать на рынках и базарах, где часто вовлекались в конфликты с покупателями. Впрочем, негативную реакцию испытывали на себе и отоваривавшиеся на тех же рынках, так сказать, русские евреи (главным образом состоятельные служащие с эвакуированных предприятий и учреждений), готовые платить за все втридорога и тем самым способствовавшие росту и без того высоких цен. В одном из совершенно секретных сообщений 3 управления НКВД СССР, направленном в августе 1942 года на имя Берии, говорилось о том, что в Узбекистане в связи с приездом «по эвакуации значительного количества граждан СССР еврейской национальности антисоветские элементы, используя недовольство отдельных местных жителей уплотнением жилплощади, повышением рыночных цен и стремлением части эвакуированных евреев устроиться в систему торгующих, снабженческих и заготовительных организаций, активизировали контрреволюционную работу в направлении разжигания антисемитизма. В результате в Узбекистане имели место три случая избиения евреев, сопровождавшиеся антисемитскими выкриками». Несмотря на то, что тогда были произведены аресты хулиганствующих антисемитов и подстрекателей погромов, еврейское население Самарканда, Ташкента и других среднеазиатских городов было серьезно обеспокоено за свою безопасность.
587
В частности, Уманский встречался 15 августа 1944 г. с представителем Еврейского агентства для Палестины («Сохнута») Н. Гольдманом, заявив ему в самом начале, что хочет поговорить с ним «не в качестве посла, но как человек, заинтересованный в определенных вопросах и как русский, и как еврей». Затем он высказался за участие советских евреев в конференции Всемирного еврейского конгресса в ноябре 1944 года в Атлантик-Сити и в пользу поездки Гольдмана в Россию[1572].
588
РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 3. — Д. 1941. — Л. 6, 109. Эренбург И.Г. Люди, годы, жизнь // Собр. соч. в 9 т. — М.: Художественная литература, 1967. — Т. 9. — С. 362.