Заканчивалась эра Жданова. Происходило это не только потому, что из-за тяжелого недуга тот с каждым днем физически угасал, а Сталин к тому же с некоторых пор склонен был подозревать «ленинградцев» в вынашивании далеко идущих планов. Существовали и объективные причины: летом 1948 года «холодное» противостояние Востока и Запада настолько усилилось, что разразился так называемый Берлинский кризис. Тогда же детище Жданова — Коминформ, не успев родиться, дал серьезную трещину: от него откололись югославские коммунисты во главе с Тито. Ужесточение внешнеполитической ситуации диктовало Сталину курс на окончательное и решительное свертывание послевоенных послаблений внутри страны, и тут он уже не мог больше полагаться на «мягкотелого» Жданова. Для опоры диктатору требовалась более надежная, работоспособная и менее рефлектирующая аппаратная фигура. Всеми этими качествами обладал Маленков, воплощавший собой тип чрезвычайно исполнительного и энергичного бюрократа-менеджера. 1 июля «ввиду расширения работы ЦК» он был восстановлен в должности секретаря ЦК. А через пять дней политбюро приняло постановление отправить с 10 июля Жданова, «согласно заключению врачей», в двухмесячный отпуск. Служебные полномочия последнего по секретариату ЦК, естественно, передавались Маленкову, которого Шепилов охарактеризовал потом как «непревзойденного организатора и исполнителя воли Сталина». Последнее, что сделал Жданов перед тем как отправиться на лечение, было представление Сталину совместно с Маленковым проекта сообщения ЦК «О положении в советской биологической науке», подготовленного Шепиловым и Митиным. Жданову, вынужденному дополнить этот документ выпадами против собственного сына, видимо, нелегко далась следующая фраза:
«…т. Ю. Жданов встал на неправильный путь, пытаясь примирить и объединить… реакционное направление в биологии с передовым и прогрессивным мичуринским направлением, развиваемым академиком Лысенко…»[751].
Уже находясь в санатории на Валдае, Жданов, знакомясь 7 августа со свежим номером «Правды», неожиданно для себя натолкнулся на опубликованное в нем покаянное письмо сына, в котором тот, ссылаясь на свою «неопытность» и «незрелость», униженно просил у диктатора отпущения грехов, заверяя того, что делом исправит совершенные ошибки. Думается, что этот сюрприз, подготовленный Сталиным[752], немало способствовал приближению последовавшей вскоре кончины Жданова. Однако известный бережным отношением к нужным ему кадрам и жестоким ко всем остальным Сталин, поставив крест на Жданове-старшем, взял под покровительство его сына. Он не только позволил Юрию и дальше работать на прежней должности в ЦК, но в 1949 году породнился с ним, женив на своей дочери Светлане[753]. Благодаря этому молодой Жданов стал непосредственно обращаться к вождю и получать от него указания в связи с очередными «мероприятиями» партии на «научном фронте».
Другой вновь обретенный Сталиным фаворит — Шепилов также не был обойден его вниманием. По постановлению политбюро «О реорганизации аппарата ЦК ВКП(б)», принятому 10 июля 1948 г., то есть сразу же после возвращения Маленкова на Старую площадь, тот был назначен заведующим отделом пропаганды и агитации ЦК (ОПиА), в который было преобразовано тогда УПиА[754]. Однако восстановленному в правах главного чиновника цековского аппарата Маленкову, видевшему в Шепилове не только человека Жданова, но и глаза и уши самого «хозяина», вряд ли пришлось по нраву такое назначение. Поэтому отношения между ними сразу же не сложились. В последовавшей войне нервов уступил Шепилов, который вскоре из-за серьезного нервного расстройства был госпитализирован. Тем самым неизбежная развязка этого межличностного конфликта как бы откладывалась на 1949-й, год инспирирования так называемого ленинградского дела, начавшегося под аккомпанемент пропагандистского наступления на «космополитов-антипатриотов».
751
Вопросы истории. — 1998. — № 6. — С. 12. РГАСПИ. — Ф.17. — Оп. 3. — Д. 1071. — Л. 24, 25. Известия ЦК КПСС. — 1991. — № 7. — С.112— ИЗ.
752
Позднее Ю. Жданов утверждал, что в «Правде» была опубликована подготовленная им 7 июля, то есть после майского заседания политбюро, объяснительная записка, не предназначенная для печати. И для него было совершенно неожиданным ее появление в центральном органе партии в виде открытого письма[1606].
753
Этот брак, заключенный, что называется, по расчету, не был долговечным и прочным. В 1952 году он распался. В феврале того года Светлана писала отцу: «Нет, уже довольно с меня этого сушеного профессора, бессердечного «эрудита», пусть закопается с головой в свои книжки, а семья и жена ему вообще не нужны, ему их вполне заменяют многочисленные родственники»[1607].