Накануне отбытия из России в июне 1946 года Гольдберг попытался убедить Лозовского в необходимости расширения международных связей ЕАК, ссылаясь на «всю ценность занимаемых евреями стратегических позиций в сфере общественного мнения во всем мире…». Примерно о том же самом беседовал Гольдберг и с Михоэлсом, когда перед отъездом побывал у него дома в гостях.
Покинув Россию, Гольдберг отправился в Палестину, договорившись там с леволиберальной еврейской общественностью о содействии в формировании на базе ЕАК в СССР и антифашистских еврейских организаций в других странах просоветского движения. В ответ от СССР ожидалась поддержка борьбы евреев за образование собственного государства в Палестине. Гольдберг даже начал подготовку к созыву соответствующей международной учредительной конференции, поставив об этом вопрос на сионистском конгрессе в Базеле в декабре 1946 года. Однако в ЦК ВКП(б) на проект создания международной ассоциации еврейских антифашистских организаций отреагировали негативно[882].
Поскольку на Лубянке с особой тщательностью отрабатывалась версия шпионских связей ЕАК с американской разведкой, помимо Гольдберга в американские шпионы волей МГБ был произведен задним числом и другой иностранец, тесно сотрудничавший с ЕАК. Это был редактор американской коммунистической газеты «Морген фрайхайт» Поль Новик, гостивший в Советском Союзе уже после отъезда Гольдберга, с сентября 1946 по январь 1947 года. Госбезопасность, отлично осведомленную о деталях биографии Новика (в 1913 году эмигрировал из России в США, потом, в 1917-м, возвратился на родину, где работал на одной из московских фабрик и стал активистом Бунда, а в 1920-м вновь выехал в США), ничуть не смутило то, что с 1921 года он был членом Коммунистической партии США и так же, как Гольдберг, «разрабатывался» американскими спецслужбами в качестве «агента Москвы».
Для МГБ не было секретом и то обстоятельство, что в начале 1944-го Министерство юстиции США и ФБР за просоветскую деятельность хотели лишить Гольдберга американского гражданства, заставляя официально зарегистрироваться в качестве агента, представляющего иностранные интересы. На Лубянке были хорошо информированы и о том, что Гольдберг и Новик, не скрывавшие своих симпатий к Советскому Союзу, навлекли на себя в конце 40-х гнев маккартистов и подверглись гонениям. Более того, впоследствии выяснилось, что Гольдберг официально сотрудничал с советской разведкой и являлся «закордонным агентом МГБ СССР», что было подчеркнуто в докладе генерального прокурора СССР Р.А. Руденко в ЦК КПСС по итогам проводившейся в конце 1955 года реабилитации репрессированных членов ЕАК[883].
Цинизму абакумовского ведомства, как видим, не было предела. Путем примитивной манипуляции фактами завербованные иностранцы, работавшие на Советский Союз, выдавались им за шпионов враждебных государств и заочно использовались как подставные фигуранты в уголовных делах, сфабрикованных для расправы с политически неугодными организациями и деятелями внутри страны.
«ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС» В СЕМЬЕ ПРАВИТЕЛЯ.
Обо всех этих уловках и играх абакумовского ведомства Сталин, возможно, и не знал, потому что не все детали и «мелочи» в работе госбезопасности его интересовали. Но зато он добился того, что политическая полиция, функционировавшая как бездушная и неразборчивая в средствах карающая машина, в целом была послушна только его воле. Впрочем, сравнение аппарата госбезопасности с неодушевленным репрессивным инструментом в руках диктатора» думается, не совсем корректно. Ведь верой и правдой служа «хозяину», этот ударный отряд государственной бюрократии не забывал и о собственных интересах. В погоне за наградами, чинами и материальными благами задействованные в нем функционеры, особенно из руководящего состава, способны были и на инициативные действия, которые, правда, редко заходили дальше желания угодить вождю, демонстрации ему своего служебного рвения, личной преданности и бдительности. Однако это не исключало тонкой игры на его пристрастиях, слабостях, тайных и явных страхах, о которых отлично были осведомлены высшие чины госбезопасности. Будучи основными проводниками политики государственного антисемитизма, они не могли не знать и об обостренном восприятии Сталиным «происков еврейских буржуазных националистов», которое со временем перешло в своеобразную манию.
882
ЦА ФСБ. Стенограмма судебного заседания по делу ЕАК. — Т. 1. — С. 67–68. Еврейский антифашистский комитет в СССР. 1941–1948. — С. 189, 195–196.
883
Redlich S. Op. cit. — P. 154. ЦА ФСБ. Материалы проверки по делу ЕАК. РГАСПИ. — Ф. 589. — Оп. 3. — Д. 15624. — Л. 367.