Стенания борцов с «еврейским засильем» в институте были услышаны властями. По указанию ЦК руководство Академии наук вскоре возвратило институту прежнее наименование. Но для инициаторов интриги не это было главным, их волновали дела куда более приземленные, прежде всего устройство на руководящие должности, ставшие во множестве вакантными вследствие развернувшейся в институте кадровой чистки. Что же до подвергшихся остракизму «космополитов», то некоторые из них (Гуковский, Векслер, приемный сын последнего И.З. Серман и др.) были к тому же еще и арестованы. Однако и по завершении, так сказать, «укрепления» Института русской литературы «проверенными и квалифицированными кадрами» и после прихода туда в качестве нового директора Н.Ф. Бельчикова любители скандальных разоблачений в стенах Пушкинского дома отнюдь не угомонились. Они продолжали слать доносы в ЦК. И в результате осенью 1951 года после серии доносов в ЦК лишилась должности заместителя директора института В.П. Андрианова, вдова репрессированного еще в 1934 году по «делу Российской национальной партии» («дело славистов») академика В.Н. Перетца (внука декабриста из крещеных евреев). Те, кто науськивал власть предержащую на Андрианову, утверждали, что она установила в институте «аракчеевский режим». Досталось и ее «фавориту», сотруднику сектора древнерусской литературы Д.С. Лихачеву, к которому пытались прилепить ярлык «ярого апологета» «крупнейшего буржуазного языковеда и видного деятеля кадетской партии» А.А. Шахматова[1214].
Антикосмополитическая истерия захватила и кузницу писательских кадров — Литературный институт им. Горького в Москве. 23 февраля 1949 г. комсомольский лидер Н.А. Михайлов в обращении к Маленкову аттестовал это учебное заведение как «рассадник космополитических тенденций в среде литературной молодежи». Главным виновником якобы поразившей вуз напасти оказался руководитель кафедры советской литературы и творчества Г.А. Бровман, пригласивший в свое время в институт в качестве преподавателей своих единомышленников — критиков Ф.М. Левина (в середине 30-х был помощником А.С. Щербакова, заведовавшего тогда отделом культурно-просветительской работы ЦК), Л.М. Субоцкого, а также поэта П.Г. Антокольского. В своем наскоке на Литературный институт, названный «сборищем эстетов» и питательной средой для богемы и снобизма, Михайлов был столь решителен, что предложил его закрыть. И хотя этого не произошло, тем не менее с большим скандалом из института были изгнаны все поименованные выше преподаватели. Не осталось в стороне и студенчество, которое поделилось на гонимых — Г.М. Поженян и др., и гонителей — Ю.В. Друнина (обрушилась с критикой на «растлителя творческой молодежи» «поэта-формалиста» Антокольского[1215])[1216].
Еще до начала всех этих драматических событий, 14 августа 1948 г., с третьего курса Литинститута был отчислен и по постановлению особого совещания выслан из Москвы Н.М. Мандель, известный потом как поэт Коржавин. Оказавшись в Караганде, он сблизился с отбывавшими там ссылку поэтом-переводчиком Ю.А. Айхенвальдом, О.Л. Адамовой-Слиозберг и бывшим студентом Московского педагогического института им. Потемкина А.С. Вольпиным (Есениным)[1217]. Кратко характеризуя условия пребывания этих ссыльных в Казахстане, где культурная и общественная жизнь, неся на себе отпечаток провинциальной затхлости, била далеко не таким мощным ключом, как в Москве, а потому и меньше свирепствовала госбезопасность, вполне уместно было бы вспомнить русскую пословицу «нет худа без добра». Правда, административный центр этой провинции — Алма-Ату все же не миновали последствия столичной антикосмополитической шумихи. 20 марта 1949 г. «Казахстанская правда» разразилась боевитым «подвалом», озаглавленным «Выше бдительность на идеологическом фронте!», в котором сосланный в Алма-Ату писатель Ю.О. Домбровский был причислен к лагерю буржуазных космополитов, а через десять дней его арестовали.
1214
Там же. — Оп. 118. — Д. 315. — Л. 57–74. Д. 408. — Л. 2–4. Оп. 119. — Д. 852. — Л. 18–84. Оп. 133. — Д. 224. — Л. 1—13, 36–46. Ашнин Ф.Д., Алпатов В.М. “Дело славистов”: 30-е годы. — М.: “Наследие”, 1994. — С. 100–101. Эткинд Е.Г. Во славу старинного друга // Нева. — 1990. — № 1. — С. 181–185.
1215
По воспоминаниям бывшего мужа Друниной поэта Н.К. Старшинова, эта начинавшая тогда талантливая поэтесса была случайно вовлечена в «космополитическую» историю. Ведь незадолго до ее начала она на почве личных неприязненных отношений была совершенно несправедливо отчислена «за бездарность» Антокольским из руководимого им семинара по поэзии.