Принятым 11 июля постановлением политбюро «О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности» наряду со смещением Абакумова предусматривалось также возобновление следствия «по делу о террористической деятельности Этингера. Новый руководитель госбезопасности С.Д. Игнатьев, посредственный и слабохарактерный чиновник, который, по мнению П.А. Судоплатова, «совершенно не подходил для порученной ему работы», впоследствии, сразу же после смерти Сталина, заявил, что тот при назначении его на должность министра потребовал принятия «решительных мер по вскрытию группы врачей-террористов, в существовании которой он давно убежден»[1408].
Именно с этого момента стали обозначаться контуры той грубой мистификации, о которой потом советская пропаганда поведает миру как о глобальном заговоре западных спецслужб, стремившихся посредством врачебного террора вывести из строя руководителей СССР. Устранение Абакумова и последовавшее затем назначение Рюмина заместителем министра госбезопасности и начальником следственной части по особо важным делам стало для последнего как бы карт-бланшем свыше на реализацию выдвинутой им инициативы (так удачно для него совпавшей с социальным заказом сталинского руководства) по переследствию дела Этингера в соответствии с версией о вредительском лечении Щербакова. Теперь Рюмину, получившему регулярный доступ к Сталину, необходимо было представить ему «доказательства» злонамеренных козней кремлевских врачей против их высокопоставленных пациентов. И он принялся добывать их всеми правдами и неправдами.
«РЮМИНСКАЯ СИСТЕМА» ДОКАЗАТЕЛЬСТВ.
Первым делом в МГБ была создана специальная следственная группа, которая начала повальную проверку всего медицинского персонала, работавшего в то или иное время в Лечебно-санитарном управлении Кремля (ЛСУК). При этом тщательным образом были изучены поднятые из архива данные агентурных наблюдений, фонограммы тайного прослушивания в квартирах и служебных кабинетах врачей, истории болезней. 1 сентября 1951 г. из пересыльного лагеря на Дальнем Востоке был возвращен в Москву ранее осужденный приемный сын Этингера Яков, от которого стали добиваться показаний, подтверждавших вовлеченность его отчима во «врачебный заговор». К тому времени уже несколько месяцев проводились интенсивные допросы еще одного действующего лица этой тюремно-следственной драмы — врача С.Е. Карпай, которую арестовали как скрытую террористку 16 июля. Будучи до 1950 года заведующей кабинетом функциональной диагностики Кремлевской больницы, она в 1944–1945 годах средствами электрокардиографии контролировала сердечную деятельность Щербакова и Жданова. Несмотря на оказанное на Карпай сильное давление, она мужественно держалась на допросах и решительно отрицала инкриминировавшееся ей заведомо неправильное диагностирование заболевания. В течение нескольких месяцев отказываясь подписывать сфальсифицированные признания во вредительстве, эта сильная духом женщина затянула следствие, и тем самым отодвинула на более поздний срок аресты других врачей, что помогло им потом выжить. Однако такое поведение ей дорого обошлось; пытки пребыванием в сырой и холодной камере подорвали ее здоровье и привели к заболеванию астмой, которая свела в могилу эту еще нестарую женщину спустя два года после освобождения из тюрьмы.
Поскольку Карпай категорически отрицала свою вину в смерти Щербакова, Рюмин попытался уличить ее в намерении приблизить кончину другого покойного соратника Сталина — «всесоюзного старосты» М.И. Калинина. Но и этот ход не удался. Неуступчивая подследственная объяснила на допросе, что была лечащим врачом Калинина с января 1940 по июнь 1942 года, то есть задолго до того как 10 июня 1944 г. профессором А.Д. Очкиным ему была сделана операция, выявившая рак кишечника. Конкретно тогда обнаружили злокачественную опухоль сигмовидной кишки, причем в очень запущенном состоянии. Новообразование достигло размера 4x5 см, и метастазы проникли уже в печень и лимфатические железы. Поэтому хирург не решился на радикальное удаление опухоли, а в обход ее соединил непораженные болезнью участки кишки, предотвратив тем самым ее непроходимость. После этого Калинин прожил еще два года и умер в июне 1946-го, когда разросшаяся опухоль наглухо сдавила артерию в кишечнике.
1408
РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 162. — Д. 46. — Л. 19–21. Судоплатов П.А. Указ. соч. — С. 359. Костырченко Г.В. Указ. соч. — С. 305. Хрущев Н.С. Воспоминания // Вопросы истории. — 1991. — № 11. — С. 54.