Нарком внутренних дел Украины И.А. Серов, который, находясь во Львове, руководил там составлением совместно с германскими представителями (в основном сотрудниками гестапо) списков подлежащих обмену лиц, докладывал тогда первому секретарю ЦК КП(б)У Хрущеву:
«У пункта регистрации желающих вернуться на польскую территорию (германскую зону. — Авт.) стоят огромные очереди. Когда я подошел туда, мне стало больно: ведь главным образом очередь состояла из еврейского населения. Что с ними будет? И настолько люди преданы всяким там бытовым мелочам — квартире, вещам. Они давали взятки гестаповцам, чтобы те помогли им поскорее выехать отсюда и вернуться к своим очагам»[477].
В сторону запада следовали и опасавшиеся ареста члены Бунда и сионистских партий. Между тем нацистами предпринимается новая попытка давления на Москву. На сей раз инициатива исходила из структур Центральной имперской службы по делам еврейской эмиграции, которой также руководил Гейдрих. Но, как и следовало ожидать, советские власти ответили категорическим отказом, обоснованным начальником Переселенческого управления Е.М. Чекменевым в записке к Молотову от 9 февраля 1940 г.:
«Переселенческим управлением при СНК СССР получены два письма от Берлинского и Венского переселенческих бюро по вопросу организации переселения еврейского населения из Германии в СССР — конкретно в Биробиджан и Западную Украину. По соглашению Правительства СССР с Германией об эвакуации населения на территорию СССР эвакуируются лишь украинцы, белорусы, русины и русские. Считаем, что предложения указанных переселенческих бюро не могут быть приняты»[478].
Воистину оказался прав советский дипломат — невозвращенец Ф.Ф. Раскольников, объявленный 17 июля 1939 г. Верховным судом СССР вне закона и потом тайно убитый за границей советским агентом. В сентябре он через русскую эмигрантскую прессу во Франции обратился к Сталину с открытым письмом, в котором обвинял:
«Еврейских рабочих, интеллигентов, ремесленников, бегущих от фашистского варварства, вы равнодушно предоставили гибели, захлопнув перед ними двери нашей страны, которая на своих огромных просторах может приютить многие тысячи эмигрантов»[479].
Тем временем просочившимся нелегально на территорию СССР беженцам пришлось иметь дело с НКВД, по предложению которого 10 ноября 1939 г. политбюро образовало специальную комиссию под председательством Берии. Ей поручалось «точно учесть количество беженцев и организовать работу по целесообразному использованию части беженцев как рабочей силы, а также рассмотреть вопрос об обратной эвакуации остальной части их»[480].
«Обратной эвакуации» подлежали в первую очередь «социально чуждые» и политически неблагонадежные «элементы», а также престарелые, больные и другие нетрудоспособные беженцы. Тем же, чья биография не содержала компрометирующих данных и кто был пригоден к труду, была предложена альтернатива: либо «добровольная» вербовка на тяжелые работы на севере и востоке страны и получение советского паспорта, либо принудительная депортация за советско-германскую границу. Часть беженцев, в основном молодежь, уступив нажиму властей, отправилась работать в советскую глубинку. Другие же — примерно 25 тыс. человек — категорически отказались от советского гражданства, предложенного бывшим польским гражданам указом президиума Верховного Совета СССР от 29 ноября 1939 г., и потребовали отправить их в демократические страны Запада или Палестину. Вскоре все они были возвращены в германскую зону. Третьи, а их было большинство, пытались, избегнув решения их судьбы властями, явочным порядком обосноваться на постоянное жительство в приграничных городах Украины и Белоруссии. Многих из них власти до поры до времени не трогали, так как занимались первое время выявлением, арестами и отправкой в исправительно-трудовые лагеря тех евреев с вновь присоединенных к СССР территорий, кто имел компрометирующее социальное и политическое прошлое (то есть принадлежал к богатым слоям еврейской буржуазии или входил в сионистско-бундовские и клерикальные организации). По некоторым данным, за период с 1939 по май 1941 года в Западной Белоруссии и на Западной Украине таковых было арестовано 23590 человек. По другим сведениям, к июню 1941 года в исправительно-трудовых лагерях пребывало примерно 11–12 тыс. евреев из вновь присоединенных к СССР западных регионов[481].
477
РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 162. — Д. 26. — Л. 156. Хрущев Н.С. Воспоминания // Вопросы истории. — 1990. — № 7. — С. 95–96.
481
Краткая еврейская энциклопедия. — Т. 8. — С. 298. Бегин М. В белые ночи. — М. — Иерусалим, 1994. — С. 59. Исторические сборники “Мемориала”. Вып. 1 // Репрессии против поляков и польских граждан. — М.: Звенья, 1997. — С. 88–89. Altshuler М. — Op. cit. — P. 28.