- Он... честное слово, он, - горячо сказал Миша.
- Сейчас мы проверим. Ты, наверно, хочешь есть? Вот тебе закуска, - с этими словами майор передал мальчику пакетик.
- Спасибо. Честно сказать, здорово проголодался.
Пока Миша развертывал пакет с бутербродами, майор закурил и неторопливо вышел из машины.
- Подожди-ка, дружок, - остановил он Мишу. - Потерпи еще немного. Я тебя обедом накормлю.
- Да нет... Спасибо, Иван Васильевич. Мне и так хорошо, без обеда.
- Потерпи, потерпи.
Майор захлопнул дверцу и ушел в райсовет. Горько вздохнув, Миша стал завертывать еду.
- Есть очень хочется, Миша? - спросил Бураков.
- Понятно, хочется.
- Ну, так ты съешь пару бутербродов, а потом еще и пообедаешь. Не лопнешь ведь?
- Он не велел.
- Он досыта наедаться не велел, а то обедать не захочешь.
- Нет, уж лучше я потерплю.
- Как хочешь. Обстреливали тут сегодня здорово?
- Здорово. Земля качалась.
- Номер дома, значит, ты не запомнил?
- А номера там и нет. Новый дом.
- Надо было соседние дома посмотреть. Майор вернулся скоро и, открыв дверцу, жестом пригласил Мишу следовать за собой.
- Ну, идем обедать. Я вызову заведующего, а ты смотри внимательно, сказал он, поднимаясь по ступенькам подъезда.
Теперь Миша понял план майора и с бьющимся сердцем шел за ним по коридору. Ему почему-то казалось, что он не узнает "того".
Они пришли в столовую. Большинство столов были составлены один на другой, стулья сдвинуты в конец зала. Видимо, предполагалось мытье полов. За буфетом, при свете опущенной до стойки лампочки, сидела женщина, наклеивая талоны на листы, вырванные из какой-то книжки. Кроме нее, в глубине зала за одним из столов неподвижно сидел человек в странной позе.
Майор подошел к стойке.
- Вызовите, пожалуйста, заведующего, - сказал он.
Буфетчица подняла голову, прищурившись, посмотрела на позднего посетителя и сердито спросила:
- Зачем вам его?
- Нужно.
- Ни днем ни ночью покоя нет, - проворчала она, но, открыв находившуюся за стойкой дверь, крикнула: - Семен Петрович! Вас требуют.
Пока майор разговаривал с буфетчицей, Миша разглядывал сидевшего в глубине зала человека. Навалившись грудью на стол, он крепко спал. Шапка его была сдвинута набок, голова лежала на руках, а ноги широко расставлены. "Неужели пьяный?" - подумал мальчик. Он заметил, что майор тоже мельком взглянул на спящего и отвернулся.
Минут через пять вышел мужчина, черты лица которого мальчик запомнил на всю жизнь.
- Что вам надо? - спросил мужчина.
- Мне заведующий нужен.
- Заведующего нет. Я замещаю.
- А это все равно, - сказал майор, протягивая листок бумаги. - Вот вам записка от начальника штаба.
Мужчина прочитал записку, равнодушно передал ее буфетчице и ткнул пальцем в сторону стола.
- Садитесь за дежурный стол. Сейчас накормим. Только кухня уже не работает, разогревать не на чем.
- Неважно.
Ждать пришлось долго, пока принесли в тарелках суп. Обед полагался без хлеба, но Миша приберег все бутерброды и теперь поделился ими с "дядей Ваней". При электрическом свете он разглядел, как был одет майор. Короткая ватная куртка, темные брюки, засунутые в простые сапоги, защитного цвета фуражка. Мише было очень приятно сидеть с ним за одним столом и хлебать холодный, невкусный суп. Он ждал вопроса. Когда буфетчица, собрав листочки, вышла из зала, майор тихо спросил:
- Тот?
- Он самый, - так же тихо ответил мальчик. Суп свой Миша съел в два раза быстрее Ивана Васильевича. Оглянувшись на спящего, он, к своему удивлению, увидел широко открытые глаза, пристально уставившиеся на него.
Мише стало не по себе, и он отвел глаза в сторону.
- Дядя Ваня... а тот смотрит, - прошептал он.
- Пускай смотрит. Пьяный, наверно.
Вернулась буфетчица, забрала ножницы и баночку о горчицей, служившей для приклеивания талонов, и снова ушла.
В это время человек, притворявшийся спящим, "проснулся", зевнул и нетвердой походкой направился к столу, за которым сидел майор с мальчиком.
Это был новый сюрприз, от которого Миша чуть не свалился со стула. В пьяном он узнал человека, который принес утром в Старую Деревню пакет с картошкой и показывал ребятам немецкие часы.
- Я извиняюсь, товарищ... - заплетающимся языком обратился он к майору. Сколько сейчас времени?
- Без четверти, - сказал майор, посмотрев на часы.
- Извиняюсь... Я, понимаете ли, уснул тут...
- Пить надо меньше, - сухо бросил Иван Васильевич.
- Я понимаю... извиняюсь. Работа такая... Я, понимаете ли, тут в районе шофером работаю... я завтра... ну, в общем, немного выпил по случаю... Извиняюсь...
С этими словами шофер подошел к столу, ухватился рукой за спинку стула, на котором сидел Иван Васильевич, покачнулся и ловким движением передал ему какую-то бумажку. Миши он, видимо, не стеснялся, потому что после передачи письма щелкнул его по носу.
- Извиняюсь, это что, ваш сынок будет?
- Племянник, - сухо ответил майор.
- Очень приятно. Симпатичный у вас племянник... Извиняюсь. Надо спать. Утром мне за хлебом ехать.
Шофер зевнул и медленно поплелся обратно. Сев на старое место, он долго возился, что-то бормотал, но наконец успокоился и как будто опять заснул.
Мише еще утром понравился этот коренастый, крепкий человек, а сейчас он просто был в восторге от него. Ни один артист, по его мнению, не сыграл бы так правдиво роль пьяницы.
Пшенную кашу с крошечными кусочками мяса принес сам Семен Петрович. Поставив ее перед обедающими, он облокотился о стойку буфета и обратился к майору:
- Вы из МПВО, товарищ?
- Да.
- С дежурства?
- Да.
- Нового ничего не слышно? Сталинград еще держится?
- Кажется, да. Вам здесь, в райсовете, больше известно.
- Ничего нам тут не известно. Бьют немцы из Пушкина в нас - это вот нам известно. Скоро ли это все кончится?
- Скоро ли, не знаю, а кончится обязательно.
- Затягивается война. Наши не сдадутся.
- Да. Привычки такой нет, чтобы сдаваться, - сказал майор, поднимаясь из-за стола. - Простите, я тороплюсь. Поговорим в другой раз. Сколько платить?
Рассчитавшись, они вышли на улицу и сели в машину. Всю дорогу майор молчал и курил. Мише хотелось задать ему несколько вопросов, но он крепко запомнил замечание Николая Васильевича, что никогда ко взрослым не следует обращаться с праздно-любопытными вопросами и не заговаривать первому, пока не спросят.