Но если после восемнадцати веков мы убеждаемся, что ошиблись в первой части рассуждение, т. е., что, несмотря на отсутствие территориального отечества (в общепринятом смысле), народ еврейский сохранился, то мы принуждены изменить и вторую часть рассуждения и сказать: раз существует еврейский народ, имеющий общность идеала и интересов, — существует и еврейское правительство, благодаря которому эта двойная общность поддерживалась.
Не видели мы этого правительства только потому, что оно тайное, как и масонство. В этом нет ничего удивительного: еврейское племя со времени своего рассеяния жило в исключительных условиях, поэтому и правительство этого народа должно быть также исключительного свойства. По причине условий еврейской жизни правительство это могло быть только тайным.
Евреи нигде не могут чувствовать себя дома вследствие того, что общины утопают в массе, в которой они поселяются. Благодаря этому, евреи вечно находятся в положении завоеванной нации, которая не желает быть поглощенной, а вследствие этого они являются вечными заговорщиками, так как они слабы; они тайно обсуждают, тайно интригуют, принуждены весь свой образ жизни организовать тайным образом; они веками к этому приучаются; они создают себе из тайны вторую натуру и, таким образом, они силою вещей принуждены либо вовсе не управляться, либо управляться тайно.
Еврейские общины принуждены были превратиться в тайные сообщества: это одно уже вынуждало установление тайного правительства.
Мы уже видели, что следствием действие тайного общества является известная превратность понятий. Рыбы, живущие в темных глубинах вод, слепы, хотя происходят от зрячих пород; это изменение индивидуумов является следствием условий существования. То же происходит и с теми, кто привык жить сплоченным в тайное общество. Если заметно столь явное искажение национального духа во Франции благодаря одному масонскому воздействию, то тем более у целого народа, принужденного силой обстоятельств жить тайным обществом, эти искажения должны выразиться еще сильнее. Ведь если приказание или инструкции передавалось бы видимым образом в организации, обращенные, подобно еврейским общинам, в тайные сообщества; то этим одним тайные общества были бы раскрыты. Мы здесь находимся в области фактов, которые сочетаются и связуются: с одной стороны, тайная организация еврейских обществ является неизбежным последствием еврейского рассеяние, торжества христианства и желание евреев остаться евреями; с другой стороны — цельность, в единство еврейского идеала, а также общность интересов их не могли быть поддерживаемы одними действиями небольших общин, затерянных в волнах христианских океанов и разрозненных друг от друга.
Для поддержания цельности еврейского идеала и еврейских интересов необходимо было действие центра национального, умственного, религиозного и общественного управления, т. е. необходимо было существование национального еврейского правительства. А раз те общины, которые объединялись этим правительством, были организованы в тайные общества, то очевидно, что и национальное еврейское правительство должно было также быть тайным.
Многие евреи могут нам возразить, что они подобного правительства не знают: но их неведение (если допустить его искренность у большинства) ровно ничего не доказывает. Сорок миллионов французов управляются тридцатью тысячами масонов, собранных в тайное общество; при том масонское сообщество все видят, не видят только его организацию, его происхождение и его цель; кроме того эта цель противоположна идеалу французской нации.
Если даже при таких неблагоприятных обстоятельствах масонство может править Францией, вести ее к упадку и разорению, как ведут бессознательных животных на убой, — то тем более тайное еврейское общество может незаметно управлять, своей нацией, ибо оно не только не препятствует стремлениям еврейского народа, но наоборот служит им, удовлетворяет его чувство мести и ведет его к блестящей будущности. Еврейское племя воображает, что повинуется только своим инстинктам, якобы оправдываемым его верою и поэтому не замечает того направления, которое ему дается. Так же и масоны воображают, что повинуются только самим себе вследствие того, что получаемое ими внушение действует в одинаковом направлении с теми идеями; которые в них вселили.
Если евреи, отрицающие существование своего тайного правительства, не входят в состав того тайного общества, которое служит ему основанием, то они конечно не могут рассказывать о том, чего не знают: если же они входят в его состав, то им очевидно запрещено раскрывать его тайну; таким образом мы видим, что показания самих евреев, как лиц заинтересованных в этом вопросе, не могут иметь большого значения.
Все национальные группы кроме евреев утвердись на известном пространстве земли, где они оказались у себя дома, не были принуждены скрываться, а управляются открыто. Но и они, при надобности, следуя общему закону, прибегают к тайне, например, в делах своей внешней политики, ибо в этой отрасли, имеющей целью сношения с иностранцами, нации не вполне чувствуют себя дома. С другой стороны, при каждом победоносном нашествии неприятеля, если нация не хотела сдаться и умереть для истории, она была принуждена прибегать к тайной организации способов обороны и устраивала заговор, несмотря на то, что в других случаях действовала всегда вполне лояльно и открыто.
А заговор, веденный в подобных условиях, есть не что иное, как тайное общество, существующее столько времени, сколько нужно, чтобы враг был бы прогнан за пределы отечества, т. е. чтобы побужденный народ оказался вновь в своем нормальном положении — у себя дома, хозяином на своей земли.
Но то, что являлось случайностью и исключением для остальных народов, то для народа еврейского было постоянным положением в продолжении тех восемнадцати веков, что они уже не у себя дома, и следовательно евреи постоянно имели надобность в правительстве которое повсюду и во все времена соответствовало бы их положению.
Таким образом тайное правительство, будучи для других народов лишь случайной в преходящей необходимостью, для народа еврейского являлось необходимостью постоянной. Или управляться тайно, или дать погибнуть еврейскому идеалу — вот перед какие выбором стоял этот народ в продолжении восемнадцати веков без перерыва. Еврейский идеал не погиб — это мы все теперь видим: следовательно еврейский народ управлялся тайно.[330]
III
Как же могут евреи управляться своим тайным правительством так, что с самого их рассеяния от этого правительства не осталось ни следа?
Следы есть.
Если теперь еврейское правительство совершенно скрыто, то лишь благодаря приобретенному им многовековому опыту. В момент же расселения евреи этим опытом не обладали, и тогда же явились признаки несомненного искания с их стороны своего собственного направляющего и управляющего центра. Когда судьбы еврейского народа вдруг стали так загадочны, так исключительны, он был принужден, желая сохранить свой национальный идеал, изобрести, а затем и осуществить такую форму правления, которая была бы приспособлена к его исключительному положению.
Что он нашел ее доказывает существование до нашего времени еврейской самостоятельности; но раньше, чем найти, очевидно; нужно было искать, и между правительством видимым и невидимым непременно должны существовать переходные ступени. В эти то эпохи исканий, брожений, приспособлений и обрисовываются довольно заметно следы правительства рассеянной нации.