Глава 1. Двое из ларца
Первые признаки паранойи я обнаружила у себя вчера вечером. Жила себе спокойно, никого не трогала. И вдруг, нате тебе, паранойя. Хотя, в свете нынешних событий, когда жизнь складывается совсем не так, как хочется, добавка в виде подобной болезни - дело неудивительное. Все одно к одному. У меня закончился кофе. Об этом я вспомнила после девятичасовых новостей. Лилька Баранова, моя бывшая одноклассница, а ныне диктор местного телевидения, распрощалась с жителями города до завтра. Я, по обыкновению, помахала ей ручкой и тут вспомнила, что утром использовала последнюю ложку кофе. Даже по банке рукой постучала, чтоб до последней крошечки высыпать. О кофе я подумала не случайно. Именно Лилька Баранова и приучила меня к нему. Помню, как сбежав с урока физкультуры в десятом классе, мы сидели с Лилькой в кафе, расположенном недалеко от школы, и пили кофе. Кофе был горячим, горьким и невкусным. Во всяком случае, мне таким казался. А Лилька назидательно вещала: - Каждая уважающая себя интеллигентная женщина просто обязана любить кофе. Утро настоящей женщины всегда начинается с кружечки кофе. Понимаешь, Ленка? Я понимала и соглашалась. Кто же в десятом классе не мнит себя настоящей женщиной? Тем более Лилька говорила очень убедительно. Это она умела всегда. Недаром стала диктором на телевидении. Ей все зрители верят. И я тогда поверила, пристрастилась к напитку настоящих женщин. Вот и вчера как увидела Лильку на экране, так и вспомнила, что кофе закончился. Кофе вечером мне, конечно, ни к чему. Я после шести часов его в рот не беру. Да и другие продукты тоже. Фигуру берегу. Только иногда, когда сладенького очень уж захочется, одну конфетку себе позволяю. Но после ночи наступает утро. А утро без кофе немыслимо. У меня пониженное давление - гипотония, по-научному. А это, я вам скажу, дело неприятное. Если с утра не выпью кружечку, да покрепче, не человек я, растение с распухшей головой. Как мне этого не хотелось, но пришлось отправиться в магазин на ночь глядя. До магазина близко, через двор перебежать, да дорогу перейти. А все равно хлопотно. В спортивных, растянутых на коленках, штанах на улицу не выйдешь. Да и глаза подкрасить не помешает. Так что в магазин я попала минут за пятнадцать до закрытия. В магазине, из-за позднего времени, ни одного покупателя. Из трех касс работает одна, а за ней кассирша молоденькая, лет восемнадцать девчонке, томно свои ногти рассматривает. Да еще охранник бродит по залу, печально уставившись в пол. Жуткое ощущение. Огромное помещение, непривычно пустое и тихое. Почти на цыпочках, а то шаги звучат, словно я на деревянных сабо топаю, добралась до полок с кофе, схватила пачку любимого «Arabica Gold» и обратно. Не люблю пустых магазинов. Нездоровые инстинкты у меня в них просыпаются. Откуда-то, из самых глубин подсознания, выплывает желание незаметно что-нибудь сунуть в карман. Нет, в обычной жизни я совсем даже не клептоманка, даже мысль о воровстве мне претит. А в пустых магазинах аж ладони от желания почесываться начинают. Извращение какое-то. Я предпочитаю не оказываться в щекотливой ситуации. Но иногда приходится. Уже к кассе подходила, когда в магазин ввалились два колоритных персонажа. Два брата-близнеца, с лица и не различишь. Морды красные, глазки, как пуговки, шеи, как у быков, на голове три волосинки. Один, правда, здоровый, ростом под два метра. А второй чуть до плеча ему достает. Я, взглянув на них, поежилась. Такое впечатление, что сию минуту выхватят молодчики пистолеты из карманов и закричат: «Ограбление! Всем на пол!». А что? Самое подходящее время для этого. Кроме меня, молоденькой кассирши и скучающего охранника в магазине никого. А от нас они сопротивления не получат. Я уж точно магазинное добро защищать не брошусь, девчонка кассу не оставит, а щуплый охранник против этих мордоворотов ничто, любой из них одной рукой его уложит. Но они ничего кричать не стали, а прошли к стеллажам с хлебом. Я спиной их взгляд почувствовала, оглянулась. Тогда и увидела, что стоят они в хлебном отделе и на меня пялятся. Я лишь плечом дернула. Мне не привыкать, часто ловлю мужские взгляды. Нравится, пусть смотрят. Тем более, по мнению окружающих, есть на что. Сама себя я красавицей не считаю, но другим виднее. За свою жизнь я уже привыкла. Главное, чтоб знакомиться не лезли. Парни в магазине попыток к знакомству не предприняли, чему я была рада. Но от меня не отстали. Я их заметила, когда подошла к своему подъезду. У меня фобия: боюсь входить в подъезд. Перед тем, как открыть дверь несколько раз оглядываюсь: нет ли кого за спиной. За спиной никого не было. Но под деревом, как раз напротив подъездных дверей, стояли парни из магазина и смотрели на меня. Рядом с деревом фонарь, так что я их разглядела отлично. А они даже и не пытались скрыть свой интерес. Мне это не понравилось. Я быстро заскочила в подъезд. Как назло, на первом этаже света не было. И на втором тоже. Что за безответственные люди? Лампочку на своем этаже трудно вкрутить. На нашем, третьем, всегда лампочка горит. Димка вкручивает. Вкручивал. Воспоминание о муже совсем настроение испортило. А тут еще какой-то подозрительный шум из темноты послышался. Я затаила дыхание. Вдруг кто притаился в подъезде? А что? Двое снаружи за мной следят, а третий, или даже несколько, здесь дожидается. Сейчас как выскочит, схватит меня и ... От ужаса даже не додумала, что со мной могут сделать. Рванула обратно на улицу. Там хоть светло от фонарей, да и из окон соседи заметят, если на меня нападут, милицию вызовут. Может быть. Братья-близнецы разного роста так и стояли, привалившись к дереву. Увидев меня, выскочившую пробкой из подъезда, низенький рванул ко мне навстречу. Но высокий дернул его за рукав, возвращая на место. Боялся что ли, что без их поддержки дерево обвалится? Я это видела, потому что смотрела вперед, оглянуться было страшно. Но уши навострила. Звука открываемой двери не послышалось. Дверь-то у нас при открывании скрипит. Если бы кто вышел за мной, обязательно услышала. Потопталась на месте, решила, что глупо бояться собственного подъезда и смело - ну, почти - вернулась обратно. Никто на меня, конечно, не напал. Да и звуков подозрительных я больше не услышала. Благополучно взбежала на третий этаж и вошла в квартиру. Двери, на всякий случай, закрыла на два замка и включила во всех комнатах свет. Так и спать легла при включенном свете. Утром все ночные страхи исчезают без следа. Так я думала, пока не подошла к окну. Внизу, около дерева, стояли мои вчерашние преследователи. Я отскочила от окна, опасаясь быть замеченной. Они что, всю ночь тут проторчали? Что за интерес у них ко мне? Никакой красотой не объяснишь их присутствие под моими окнами. Даже неописуемой. Я подошла к зеркалу в коридоре и долго, словно впервые, рассматривала себя. Вполне обыкновенная особа. Фигурка, конечно, неплохая. Ноги стройные и грудь высокая. Светлые, с платиновым отливом, спадающие завитушками на плечи волосы тоже ничего. А вот нос подкачал. Далеко ему до греческого. Задирается кверху пуговкой. Да и в глазах яркости не хватает. Хотя и больше, но блеклые. Серые у меня глаза. И рот великоват. Нет во мне ничего такого, чтобы от желания взглянуть еще раз на мой лик, всю ночь торчать под деревом. Время от времени я подходила к окну и, чуть отодвинув штору, украдкой выглядывала во двор. До обеда парниши исправно стояли под деревом. Потом, часов в двенадцать, я их не обнаружила, отчего из моей груди вырвался вздох облегчения. Как оказалось, совсем даже напрасный. Потому что к половине второго ребятки нарисовались снова. Вот тогда я и подумала: "У меня паранойя". Помочь мне могла только Лариса, моя лучшая подруга. Знакомы мы с ней с первого класса, а по-настоящему дружим с шестого. Она меня от смерти спасла. В буквальном смысле. Я получила по физике двойку. Уже и не помню за какую тему. Да это и не важно. Важно то, что я ужасно боялась нести эту двойку домой. Сама себе напридумывала страхов. Двоек я до тех пор не получала. Училась хорошо, и вообще была послушной девочкой. А тут двойка. Почему-то я решила, что родители меня за двойку убьют. То ли у меня фантазия в те годы бурно работала, то ли чьих-то страшных рассказов о зверствах родителей наслушалась. Сейчас, конечно, смешно об этом вспоминать. Но тогда меня обуял настоящий ужас. Лучше остаться на ночь в школе, чем предстать перед очами мамы и папы. Так я решила. После уроков спряталась в гардеробе, надеясь, что меня там никто не обнаружит. Но судьба сыграла со мной дурную шутку. Гардероб находился в цокольном этаже, а его окна выходили во двор школы. Около одного из них старшеклассники устроили курилку. Так и осталось неизвестным, специально или нет, но кто-то из курильщиков бросил незатушенный окурок в окно гардероба. Он упал на кипу старых газет, в нарушение правил техники пожарной безопасности оказавшуюся в гардеробе. Тлел он, тлел, окурок этот, а потом бумага загорелась. Я в это время спокойно спала в уголке. Проснулась от едкого дыма. Как девочка сообразительная, поняла, что в гардеробе пожар и сразу рванула к выходу. Не тут-то было! Дверь оказалась закрытой. Я закричала и заколотила кулаком в дверь. За нею стояла тишина. Прошедшие с той поры годы, притупили воспоминания об испытанном мною ужасе. Но я никогда не забуду, что первой, кого я увидела, выскочив из охваченного пламенем гардероба, была Лариска Ведерников