— И где же он теперь? — спросила Нелли, которая нашла историю занятной, но мрачной.
— Точно неизвестно, на этот счет есть множество мнений. Однако с данной загадкой связаны две странные вещи: согласно одной версии, он в точности похож на человека в красных одеяниях, статую которого мы сегодня видели в витрине магазина; по другой, с того самого дня и по сию пору Панург ни на минуту не оставался трезвым.
"Calix meus inebrians quam praeclarus est!"[324]
Амброз большим глотком допил пиво и тут же постучал крышкой, заказывая еще одну кружку. Нелли была несколько возбуждена. Она боялась, как бы он не начал петь, ибо в истории о Панурге было немало нелепого и преувеличенного, проистекающего, как ей казалось, от алкоголя. Но он не запел. Он погрузился в молчание и принялся внимательно изучать закопченные перекладины, подвешенный хмель, броско украшенные высокие пивные кружки и посетителей, рассеянных по разным частям помещения. За соседним столом двое немцев весело уминали внушительные отбивные и время от времени облизывали губы, как будто еда приводила их в исступленно-восторженное состояние. Он не очень хорошо знал немецкий, но сумел разобрать фрагменты разговора.
Один из немцев воскликнул:
— Божественные свиные котлеты!
Другой ему отвечал:
— Великолепная еда!
Амброз обратился к Нелли:
— Меня посетило великое вдохновение! — Нелли явно дрожала. — Н-нда, я что-то разговорился, и от этого у меня разыгрался аппетит. Почему бы нам не поужинать?
Они просмотрели перечень необычных яств и не без помощи официанта выбрали ливерную колбасу и картофельный салат — легкую и безопасную еду. Кроме того они съели по изогнутой посыпанной тмином булке и запили все это большим количеством мюнхенского "Лёвенброй", цветочным напитком и черным кофе, а потом еще fine[325] и мараскином[326].
Нелли почудилось, что домовые по углам заплясали гротескный и таинственный танец, стеклянные пивные кружки на стойке как-то странно заблестели, белые стены с красными и черными буквами широко раздвинулись, а букет из хмеля, казалось, был прикреплен к далекой звезде. Что касается Амброза, то он, по классификации барона, безусловно, не был ebrius[327]; он был всего лишь ebriolus[328] и сохранял ясность ума. К примеру, чувствовал легкое оживление фантазии, испытывал более яркое и острое удовольствие от ситуации в целом, неописуемую веселость от этого сумасбродного бегства из буднично однообразного Люптона.
"Помнится, был вечер четверга, — рассказывал Амброз спустя много лет. — Мы обдумывали, когда стоит отправляться в Турень: на следующее утро или самое позднее в субботу. Я никогда не забуду те яркие впечатления: помещение с низким потолком, опирающимся на дубовые балки, сверкающие пивные кружки, свисающий с потока хмель, и Нелли, сидящая передо мной и потягивающая душистый напиток из зеленого стакана. Это был последний вечер развлечений, и даже веселость шла вперемешку с необычными вещами — разговором француза о мученичестве, статуей указывавшего на причины своих страданий святого в окрашенных одеждах и с ликующим лицом; потом финальная песнь восторга и избавления, исполненная на церковных колоколах с белой колокольни. Мне кажется, торжественный оттенок этого заключительного явления превратил мое сердце в один горящий светильник. Я погрузился в то странное состояние, в котором человек радуется, когда его не понимают, — в частности, я рассказал бедняжке Нелли историю женитьбы Панурга на La Vie Mortale и уверен, она подумала, что я напился!
Домой мы возвращались в двухколесном экипаже и по дороге договорились, что выкурим по сигаретке и ляжем спать. Я решил, что завтра мы сядем на вечерний пароход, идущий до Дьепа[329], и мы вместе засмеялись от радости, предвкушая новые приключения. И тут — не помню, что послу жило толчком, — Нелли вдруг начала рассказывать о себе. Раньше она этой темы даже не касалась. Я никогда не просил ее, как не просил никого другого, просвещать меня на этот счет. Зачем? Вы знаете, есть категория романистов, которые любят использовать всякие там козни и интриги. В их историях счастье героя, как правило, рушится в тот момент, когда он узнает, что жизнь жены или возлюбленной не всегда была безупречна и незапятнанна как снег. Но почему она должна быть незапятнанна как снег? Что это за герой такой, которого нужно одаривать любовью райских девственниц? Я называю это лицемерием, и оно мне ненавистно; надеюсь, что ангелочек Клэр в конечном итоге попала в сети молодого человека из цирка Пиккадилли[330] — хотя она, быть может, слишком для него хороша! Таким образом, вы сами убедились, что я вряд ли стал бы задавать Нелли испытующие вопросы; у нас и без того было о чем поговорить.
329
Дьеп — город и порт на севере Франции, на берегу пролива Ла-Манш, в департаменте Приморская Сена. Климатический морской курорт.