Все это казалось достаточно правдоподобным — к тому времени Германия успела натворить столько злодеяний и изощрилась в стольких дьявольских изобретениях, что ничто исходящее от нее, казалось, уже не могло удивить мир своей бесчеловечностью. Самые жуткие преступления гуннов[42] казались детской игрой в сравнении с работой немецкой военной машины. Но тут возник вполне закономерный вопрос — кто же мог оказаться исполнителем этого ужасного замысла? Где обитали эти люди и как им удавалось незаметно перемещаться с одного места на другое? Пытаясь ответить на эти вопросы, мы изощрялись в самых фантастических догадках, но им с самого начала было суждено остаться без ответа. Одни предполагали, что диверсанты высаживались с подводных лодок, другие всерьез уверяли, что они прилетали на аэропланах из потаенных убежищ на восточном побережье Ирландии. Вопиющая невероятность обоих этих предположений не вызывала сомнений. Всякий соглашался с тем, что прокатившиеся по стране злодеяния были делом рук немцев, но никто не мог хотя бы туманно представить себе способ, каким они претворялись в жизнь. Однажды кто-то из завсегдатаев "Порт-Клуба" решил осведомиться об этом у мистера Ремнанта.
— Моя идея состоит в том, — ответствовало это высокоумное лицо, — что путь человеческого прогресса составляет бесконечное продвижение от одного непостижимого к другому. Возьмите хотя бы дирижабль, что пролетал вчера над городом. Какой-нибудь десяток лет назад он показался бы нам непостижимым чудом. Возьмите паровую машину, книгопечатание, теорию гравитации — любая из этих штук кажется непостижимой до тех пор, пока кто-нибудь не придумает ее. Таким же образом, без сомнения, обстоит дело с этим адским замыслом, о котором мы с вами толкуем: тевтонские варвары додумались до него, а мы нет, вот и все! Мы не можем понять, как немцам удалось умертвить этих несчастных, лишь потому, что для нас непостижим образ их мыслей.
Весь клуб с благоговением внимал этим малопонятным речам. Когда Ремнант ушел, кто-то сказал:
— Что за удивительный человек!
— Да уж, — подтвердил доктор Льюис. — Его спросили, знает ли он хоть что-нибудь, и он прочат нам лекцию по истории науки. А по сути дела, его речь сводится к словам: "Нет, не знаю". Впрочем, ничего более путного я от него и не слыхал.
Примерно в то же самое время, когда вся страна ломала голову над тайными методами, используемыми немецкой агентурой для осуществления своих злодеяний, некоторым жителям Порта стало известно некое новое и, нужно сказать, весьма необычное обстоятельство, касающееся убийства семьи Уильямс перед воротами их дома. Не помню, говорил ли я уже о том, что древняя римская дорога, называемая Хайуэй, пролегает по длинному крутому склону холма, который постепенно поднимается к западу, а затем идет на спад и резко обрывается к морю. По обе стороны дороги местность переходит то в густые тенистые леса, то в злачные пастбища, то в хлебные поля, но по большей части там господствуют пустынные, непригодные для земледелия пространства, столь характерные для Арфона[43]. Длинные и узкие поля тянутся по крутому склону холма и частенько неожиданным образом заканчиваются какими-нибудь ямами и лощинами, а иногда между ними вклинивается родник, скрытый от посторонних глаз ясеневыми рощами и колючим кустарником. Под кронами деревьев густо растут камыш и тростник, а но обеим сторонам полей зеленеют частые заросли папоротника-орляка, перемежающиеся топорщащимся дроком и хищными кустами терновника, с ветвей которого причудливо свисает бахрома зеленого лишайника. Таковы земли по обе стороны Хайуэя.
На нижних откосах дороги, на расстоянии в три-четыре полевых надела от дома Уильямсов, расположился военный лагерь. Этот участок земли уже давно облюбовали военные, и со временем его площадь понемногу расширялась и застраивалась бараками. Но летом 1915 года бараков еще не было, и прибывшие на учения воинские подразделения разместились в многочисленных палатках.
Так вот, суть необычного обстоятельства, открывшегося обитателям Порта, заключалась в том, что в ту же самую ночь, когда на старой римской дороге была зверски убита фермерская семья, этот военный лагерь был едва не втоптан в землю обезумевшими от ужаса лошадьми.
42
Гунны — кочевой народ, сложился во И — IV вв. в Приуралье из тюркоязычных хунну и местных угров и сарматов. Массовое передвижение гуннов на запад (с 70-х гг. IV в.) дало толчок к т. н. Великому переселению народов. Подчинив ряд германских и других племен, предпринимали опустошительные походы во многие страны. Наибольшего могущества достигли при Аттиле.
43
Арфон — город в Уэльсе (графство Карнарвон) близ острова Мона (Англси). В легендах Уэльса Арфон часто упоминается как королевская резиденция, что обеспечивается его близостью к Аберфрау — резиденции королей.