– Уходим парни! – сказал главный пират и первым направился к выходу на палубу.
Когда компания злоумышленников вновь вернулась к трапу, старпом «Святой Эграфии» рискнул завести разговор о материальном вознаграждении.
– Э-э-э, ваша милость господин капитан Чарви, по условию договора мне должны выплатить определенную сумму.
На что Чарви буквально расплылся в самой своей очаровательной улыбке, больше похожей на оскал хищного зверя.
– Цурикс, ты живой?
– Так точно, капитан.
– На здоровье не жалуешься?
– Никак нет, капитан.
– Настроение как?
– Вроде бы ничего, – кисло промямлил старпом, сообразив, наконец, куда клонит волосатая обезьяна.
– Так чего же ты от меня хочешь, дорогой ты мой?! Жив, здоров, весел. Да тебе даже я – Темпос Чарви завидую черной завистью. Так что, паря, продолжай покамест таковым оставаться. А золото – пыль. Ты мужчина молодой, всяко на житуху безбедную заработаешь.
– Но… – Айрон, кажется, хотел что-то сказать, но, наткнувшись на откровенно-наглый взгляд безжалостного пирата, осекся.
Лишь теперь до сознания негодяя начало доходить, что, может быть, самое выгодное в его жизни финансовое предприятие, обещавшее неслыханные дивиденды, потерпело сокрушительное фиаско. Однако ему лишь оставалось покрепче стиснуть зубы и проглотить оскорбительные разглагольствования Кровавого Чарви. Хорошо, хоть аванс сообразил стрясти с заказчика. Сейчас бы встретить того субъекта на узкой дорожке… Впрочем, мысль о встрече с тем типом, что нанял старпома «на одно непыльное дельце» непосредственно перед выходом из Занда, была скорее бравадой, нежели истинным его желанием – уж больно глаза у того парня холодные и равнодушные как у спрута. Брр!.. до сих пор оторопь берет.
Тем временем Чарви, ничуть не озаботившись переживаниями Айрона Цурикса, перешел степенно по трапу на борт своей посудины. Не теряя времени, пираты перетащили плененного пассажира на галеру, убрали трап, смотали швартовочные концы, засим покинула палубу «Святой Эграфии». Четверть часа спустя очертания пиратского судна бесследно растаяли в ночной мгле, и вскоре, как по мановению волшебной палочки подул легкий ветерок, означавший конец изнуряющего безветрия.
О столь необычном ночном визите грозы морей Чарви Кровавого на борт «Святой Эграфии» никто из ее экипажа так никогда и не узнал, кроме, разумеется, обманутого Цурикса. Вот только болтать старпому об этом было вовсе не с руки, поэтому, несмотря на нанесенное ему оскорбление, он молчал до самого своего последнего часа. Стоит отметить, что ждать этого часа долго ему не пришлось.
Пропажа Талоса Понти, вполне естественно, здорово взбудоражила экипаж. Капитан Венс лично провел расследование загадочного происшествия, но так ничего и не выяснил. Решили, что пассажира утащило морское чудище, пробравшееся незаметно на борт «Святой Эграфии». Да так и записали в судовом журнале. Какое-то время некоторые странности в этом деле не давали покоя Сирусу Венсу, но как человек приземленный, он не стал забивать голову всякой ерундой. К тому же ночью закончился проклятый штиль, и его посудине предстояло наверстать упущенную трехдневку.
Просторное ярко освещенное полудюжиной магических светильников помещение без окон, явно подвал. По стенам стеллажи с алхимической посудой, заспиртованными в стеклянных банках уродцами, коробками с самыми разнообразными ингредиентами. Кругом столы с ретортами, весами перегонными кубами и прочим необходимым всякому практикующему магу оборудованием. Отдельно от всей этой чародейской атрибутики обычный письменный стол. За ним в неудобном деревянном кресле расположился мужчина. Длинноволосый сухощавый блондин, на вид слегка за сорок, глаза серо-голубые водянистые, нос длинный, подбородок тяжелый. Мужчина сосредоточенно вглядывался в лежащий перед ним шар дальней связи. Однако поверхность прибора продолжает оставаться глянцевой черной, отчего физиономия сидящего за столом человека недовольно кривится.
Наконец в глубине черной сферы появилось едва заметное пульсирующее свечение. Постепенно интенсивность и яркость его возрастала, и в какой-то момент шар как бы растворился в воздухе, а над столом возникла уменьшенная в несколько раз объемная фигура мужчины в черной робе адепта Темного Бога с низко надвинутым на лицо капюшоном.
– Во имя Ксарога! Рад видеть тебя Шестой после Бога, – произнесла на благородной латыни фигура.