Раскланиваясь с многочисленными знакомыми, ротмистр взгромоздился за единственный свободный столик и громогласно потребовал шампанского, получив требуемое, он саблей открыл бутылку и под визги девиц, любящих гусарские штучки, ловко разлил по бокалам. Эрик помнил, какое ледяное тут шампанское, поэтому залпом пить не стал, чуть пригубил, гусарить он давно бросил, да и непонятно что будет завтра на службе. Зная, что без выпивки его не отпустят, советник заказал плотный ужин, зато Михай, опрокинул ещё бокал и закидал его вопросами.
– Мы когда ты из кавалергардов подался в погранстражу, даже не поверили сперва! – выпучил глаза Михай, – всё хотел спросить, что понесло крепить границы от басурман?
– Да надоело мне всё тогда хуже горькой редьки, – отхлебнул из бокала советник и поморщился оттого, как заныли от холодного шампанского зубы, – все эти гулянки, драки с лейб-гвардейцами, девицы эти провинциальные, приехавшие замуж за кавалергарда выскочить, служить хотелось, а не ерундой заниматься по кабакам и балам. Ты же меня знаешь, без дела сидеть тошно.
– Ну да, помню, кавалергарды в салон ехать, а ему, видишь ли, конная выездка дороже, мы как раз на твоей выездке в драке и познакомились, – расхохотался гусар, но затем вздохнул, – тогда уже говорили, толк из тебя выйдет, далеко пойдёт, а мы головы сложим в бессмысленной, но удалой атаке или пьяными уснём в сугробе.
– Ой ли, – хмыкнул советник, – погусарите годик-другой ещё, удачно женитесь, выйдите в отставку, затем получите должность в министерстве тестя, десяток лет и готов новый министр чего-нибудь, почитай все министры из лейб-гвардии гусарской или кавалергардов.
– Кроме министра сельского хозяйства, те из егерей выслуживаются, – кивнул Михай, вспоминая давнюю шутку, – ещё флотские по своему ведомству приплывают.
– Приходят, – поморщился Эрик, – меня папан тоже в министерство пихал на второй год службы, говорил, хватит уже бряцать саблей об кирасу, зачем в университете пять лет было учиться? Аж коллежского асессора выхлопотал в министерстве финансов, а мне едва лишь титулярный советник или даже коллежский секретарь светил. Дед, тот сразу сказал – езжай на границу, там делом хоть займёшься.
– А ты вот так взял и сбежал в заштатный полк на южной границе? – ехидно покачал головой Михай, – даже особо не торговался в званиях, так и убежал, хотя из гвардейских-то поручиков мог в капитаны произвестись.
– Произвели и без этого, – махнул рукой советник, – нашу заставу целый корпус брать пытался через месяц как приехал, половину офицеров перебили, так, что старшего лейтенанта получил скоро, а затем в разведку перевели. На третий год побывал на всех границах, всегда хотел по стране поездить, да и закордонные страны повидал изрядно, а капитана и так дали, заслуженно, как положено через выслугу, жаловаться нельзя.
– Ну, теперь-то почитай снова гвардейцем заделался – тайная служба государя приравнивается к тем же кавалергардам, – открывая вторую бутылку тем же фееричным манером сказал гусар, – в обычной пехоте уже мог бы бригадира себе выторговать.
– Бери выше – генерал-майора, – поправил он не слишком разбирающегося в тонкостях чинов гусара, – а если понаглее, то и генерал-лейтенанта в пехоте.
– За это и выпьем, – кивнул Михай и поглядел на часы, – наши поди в офицерском собрании уже все, двигаем туда.
Офицерское собрание располагалось не так далеко, было приятно пройтись по Морскому проспекту, с уже включенными фонарями, яркими витринами, роскошными экипажами. По проспекту фланировали тысячи нарядных горожан, лениво выбирающих, где бы поужинать или какой театр посетить, благосостояние столичных жителей вошло в поговорку пару сотен лет назад и пока никто не видел причины её менять. Сотни приезжих дивились такому изобилию, как лодчонки лавируя между роскошными яхтами и целыми клиперами. Пройдя многочисленные мостики и сверкающий всеми возможными товарами всех возможных стран Купеческое подворье, офицеры свернули на более тихие улочки. Оставив позади выставленные в гигантских витринах неимоверного Купеческого подворья товары, они оставили и тамошнюю бурлящую толпу покупателей.
Проходя по знакомым улицам, Эрик наслаждался вечером, благо знаменитые столичные дожди вроде пока не начинались, окружающие тоже пользовались хорошей погодой, осень ещё не вступила в свои права окончательно. Миновав бесконечные частные дома, соперничающие роскошью отделки и вкусом знаменитых архитекторов, вскоре добрались до офицерского собрания. Здание впечатляло фасадом даже на фоне окружающих домов, ибо его строил истинный мастер архитектуры, обычно исполнявший заказы по императорским дворцам, мимоходом построивший и сей шедевр. У входа высился седовласый отставник в гренадёрской форме без погон, с таким иконостасом на груди, что мог позавидовать кто угодно, кто ещё не обзавидовался роскошным бакенбардам или высоченной мохнатой шапке. Выправка привратника была отменной, хотя годов было явно за семьдесят, умные и внимательные глаза дополняли егерский тесак с положенной на него крепкой рукой.
– Господин ротмистр, позволено ли будет спросить, кто ваш гость? – пробасил егерь.
– А вот сам его, милейший и спрашивай, – отмахнулся Михай и заорал, вбегая в собрание, – Ярослав, пику тебе в неожиданное место, куда пропадал?
– Без одной полосы не пускаем, – пробасил егерь, напомнив о себе.
– Гренадками не звени, – Эрик перешёл на понятный только своим язык, – четыре малых ключа и одна большая корона.
– Здравия желаю, господин капитан пограничной стражи в отставке и тайный советник 4-го класса, – быстро сообразил гренадёр и ещё больше вытянулся, хотя казалось бы куда уж больше.
– На вот дукат, выпей за наших товарищей, – сказал Эрик, сунув ему за обшлаг золотой, приметив знак боя при Аль-Анбаре и как было принято там, сквозь зубы добавил, – свои стоят, чужие не ходят!
– Свои стоят, чужие не ходят! – повторил гренадёр и украдкой утёр слезу, потому как увидел одного из своих названных братьев.
В собрании как всегда было по разному. Наверху шёл бал для младших офицеров, они сегодня имели право приглашать семьи и знакомых, отчего слегка покачивалась люстра, впрочем, видала она времена и похуже. Слева был спуск в тир, там наверняка упражнялись все кому не лень, в фехтовальном зале тоже было наверняка не протолкнуться от младших офицеров, желающих постигнуть фехтовальную науку, а старшие офицеры пытались растрясти жирок и не отвыкнуть от клинка совсем. Карточный зал тоже привлекал немало посетителей, как впрочем, залы для игры в мяч и конный манеж. Лекционный зал, конечно, был заполнен едва на треть, думается, вопросы фортификации и таблицы стрельб вечером не так захватывали, вот если бы состоялась встреча с героями знаменитого сражения – другое дело, половина города устремилась на такую лекцию. Наибольшую популярность имели, конечно, бар и ресторан, благо кухня здесь была отменная, напитки любые от местного сидра или ягодного ликёра, до самых экзотичных финиковых вин или заморского виноградного самогона. Офицеры часто служат так далеко от дома, что шею можно свернуть даже глядя на карту, а уж там привыкают ко всяким местным чудачествам, оттого, столица империи наводнена таким разнообразием, что найти вяленое мясо хиджазского варана тут не сложнее чем сладкий жареный рис Империи Чжунго.
Красный ментик гусара как раз исчезал в баре, окружённый такими же красными ментиками и белыми кавалергардскими мундирами, Эрик последовал за ним, порадовавшись в который раз, что длительная вражда между кавалергардами и лейб-гвардии гусарами закончилась. Никто уже и не помнил, с чего всё началось, но в бытность свою кавалергардом, советник недели не помнил, чтобы не обошлось без драки или дуэли. А закончилось всё пожаром гусарских казарм и конюшен, тогда кавалергарды, с изрядной опасностью для себя отстояли здание от огня, мир оформляли торжественно, в госпиталь после той грандиозной попойки попало народу больше, чем было раненых на пожаре. С тех пор кавалергарды и гусары стали лучшими товарищами, хотя когда они враждовали и кутили порознь, возлияния редко попадали в газеты, сейчас же совместные озорства уже приелись читателям, но бравым офицерам удавалось всё же удивить искушённую столичную публику.