2) «подобные сети агентуры действуют и в других приграничных областях в зоне действия смежных армейских корпусов австрийской армии»[75].
Вместе с тем было рекомендовано крайне критично подходить к использованию информации — допускалась вероятность дезинформации со стороны австрийской военной разведки. Были сделаны выводы по организации комплексной работы по всей границе соприкосновения, усилена агентурная работа, была начата работа по разработке указанных агентов и выявлению их контактов. Дополнительно к контрразведывательной работе с соответствующими ориентировками были подключены военные агенты европейских стран.
Впрочем, военным агентам уже не нужно было подсказывать, что делать в случаях появления информации соответствующего характера. Так, военный агент России в Копенгагене сообщил, что к нему явился в марте 1900 г. польский дворянин Лавчинский и предложил сообщить ему «сведения о лицах, в данное время состоящих тайными агентами английского военного министерства в России»[76].
Лавчинский сообщил, что он является тайным агентом Австрии с 1893 г. При ее помощи он получил в 1894 году паспорт в Санкт-Петербурге. Но он прибыл в Департамент полиции и сообщил сведения, которые были переданы в распоряжение генерал-лейтенанта Ф. А. Фельдмана. Лавчинский получил от генерала Петрова 500 руб. денег и предписание выехать за пределы Российской империи и больше в нее не возвращаться. После этого он был в Америке и Англии, пока в феврале 1900 г. не был вновь послан в Россию по заданию лорда Уэльского в качестве одного из главных тайных агентов, даже показав соответствующую записку. Также он назвал имена семи английских агентов, проживающих в Санкт-Петербурге, Севастополе, Одессе, Киеве, Батуми, Варшаве.
Информация Лавчинского была взята в проверку. В результате на стол Фельдмана легла следующая информация: «Мещанин Феофил Феофилович Лавчинский, по имеющимся в департаменте полиции сведениям, личность совершенно безнравственная и не заслуживающая решительно никакого доверия. Отличаясь необычайной лживостью и наглостью, Лавчинский склонен выдавать себя за лицо более или менее высокопоставленное или снабженное какими-либо познаниями. В течение нескольких лет Лавчинский служил во французских войсках в Алжире и Тонкине, в Бельгийском обществе дорог в Конго…»[77]
Как мы видим, в своей деятельности сотрудникам Департамента полиции зачастую приходилось идти по ложному следу. Помимо постоянного столкновения с оговорами, деятельностью авантюристов, сотрудники департамента полиции сталкивались и с заведомо ложной информацией в редакции агентов зарубежных разведок, которые были призваны отвлечь силы русской контрразведки от действительных агентов, направить действия российских сыщиков в тупик.
Но не отреагировать на информацию было нельзя. Приведем один яркий пример этого времени (пунктуация и орфография сохранены по оригиналу).
«Ваше Превосходительство. Из разговора двух жидов в вагоне я узнал что какой-то еврей в городе Беле мендель гольдферб (так называли его жиды между собой) продает заграничным жидам планы мостов на брестском шоссе и крепости Бресте, и берет за эти рисунки большие деньги, и что рисунки эти он достает от какого-то кондуктора Трубицына который служит на варшавском округе путей сообщения, и что с этим человечком Гольдфорб хорошо знаком, бывает у него в гостях и что деньги, которые они получают за рисунки они вместе пропивают и что на днях кондуктор сказался дать еще какие то бумаги для за границы. Так как они продают родину то я пишу вам чтобы им помешать продавать родину. Город Луков крестьянин Иван Филимонов 28 мая 1901»[78].
Как оказалось в ходе проверки, никакого крестьянина Ивана Филимонова в Лукове не оказалось. В 1899 и 1900 гг. еврей Гольдфорб был прорабом на строительстве мостов в районе Бреста и у него остались рабочие схемы и чертежи этих мостов, ни в чем предосудительном замечен не был. За кондуктором Трубициным было установлено дополнительное наблюдение…
Но настоящие шпионы были. И их были не единицы…
2 февраля 1901 г. в Дубно Волынской губернии сотрудниками департамента полиции был задержан офицер австрийской службы Станислав Опель, 43 лет. Он представился лейтенантом запаса ландштурма, занимающимся торговлей. Выяснилось, что Опель 4 месяца передвигался по Дубенскому уезду. При обыске у него были найдены записные книжки с записями расстояний между населенными пунктами и узнаваемыми объектами, готовальня, схемы дорог уезда, подробные карты уезда польского производства[79].