О каждом аресте и обыске полиция и жандармерия составляли мотивировку, где указывались законные основания производимых действий.
В местностях, не объявленных на исключительном положении, полиция и жандармерия действовали исходя из общих оснований, по которым они должны были освободить задержанного, если в течение семи дней ему не были предъявлены причины задержания.
Охранка стремилась сосредоточить в своих руках дознание в порядке 1035 ст. Уст. угол. суд. Это значительно упрощало и ускоряло осуществление следственно-розыскных действий. Охранке не приходилось переписывать в целях дознания дневники наружного наблюдения, которые использовались ГЖУ в качестве улики. Допрос филеров проводился тайно в охранном отделении, что обеспечивало их конспирацию. Сами филеры давали показания своему начальству, а не жандармам, пренебрегавшим их конспирацией.
Попытку сосредоточить в охранке дознания в порядке 1035 ст. Уст. угол. суд. и 21 ст. «Положения об охране» предпринял С. В. Зубатов. В 1897 г. в московской охранке производилось дознание о Рабочем союзе. Его осуществлял жандармский ротмистр В. В. Ратко. Ему достаточно быстро удалось разобраться в обстоятельствах дела и подготовить материалы для суда. Этому способствовало то, что дознание производилось сразу по двум статьям и те данные, которые охранка не могла получить в порядке 1035 ст. Уст. угол. суд., она получала по ст. 21 «Положения об охране» и наоборот. В связи с этим Зубатов стал убеждать ДП предоставить охранке возможность производить дознания в порядке 1035 ст. Уст. угол. суд., но ДП отклонил предложение Зубатова. За московской охранкой по-прежнему осталось дознание в порядке «Положения об охране», а ГЖУ занималось дознанием в порядке 1035 ст. Уст. угол. суд.
Из этого явно следует то, что жандармерия и охранка являлись не только розыскными, но и карательными органами. Должностные лица, привлеченные ЧСК для дачи показаний о свергнутом режиме, стремились скрыть эту функцию. Причем жандармерия в плане расправы превалировала над охранкой.
С учреждением в 1902 г. розыскных, а впоследствии охранных отделений расширилась осведомительная база охранок. Начальники ГЖУ были обязаны предоставлять начальникам охранок доступ ко всем делам, в том числе производимым в порядке 1035 ст. Уст. угол. суд.
Совершенствование конспиративных приемов революционеров и потребность в скорейшей расправе побуждали жандармов все чаще прибегать к показаниям филеров. В связи с этим в 1903 г. Особый отдел начал дело «По вопросу о привлечении наблюдательных агентов в качестве свидетелей к дознаниям, следствиям и суду по делам о государственных преступлениях»[193].
В документе, направленном начальникам губернских и областных жандармских управлений, говорилось о том, что в ДП поступают сведения о том, что начальники жандармских управлений предъявляют начальникам охранных отделений требования о командировании в жандармские управления наблюдательных агентов для допроса их в качестве свидетелей по делам о государственных преступлениях. При этом привлечение наблюдательных агентов к дознаниям производится без крайней на то необходимости. Более того, производящие допрос офицеры не ограничиваются установлением обстоятельств деятельности революционеров, а вносят в протокол сведения о служебном положении и деятельности агентов, а также способах наблюдения.
В целях сохранения в тайне личного состава наблюдательных агентов признавалось нежелательным допрашивать их в здании ГЖУ. ДП рекомендовал привлекать наблюдательных агентов в качестве свидетелей только в исключительных случаях, их допрос производить в охранных отделениях и во время допросов не касаться служебной деятельности, приемов наблюдения и возможных взаимоотношений с секретной агентурой[194].
Так, когда начальник московского ГЖУ генерал К. Ф. Шрамм обратился в ДП за разрешением привлечь к дознанию наблюдательных агентов московской охранки по делу «Центрального комитета» РСДРП, затем «О типографии московской группы социал-революционеров» и о «Социал-демократическом сообществе, организованном в Москве заграничным центром „Искры“», ДП рекомендовал генералу привлекать филеров в качестве свидетелей очень осторожно и при крайней необходимости[195].
В целях упорядочения привлечения наблюдательных агентов к дознанию 7 июня 1904 г. был принят закон, объединяющий и развивающий положения различных циркуляров по этому поводу[196]. Использование должностных лиц в качестве свидетелей расширяло возможности расправы за счет фальсификации данных наблюдения.
193