Таким образом, можно сделать следующие выводы.
1. Процесс реформирования провинциальных органов ЧК был достаточно радикальным. Об этом свидетельствует пример сильнейшей кадровой ротации при трансформации Тамбовской ЧК в отдел ГПУ.
2. В формировании кадров ГПУ особый акцент делался на перспективных молодых сотрудников, уже проявивших себя на оперативной работе. Ярким примером в этой ситуации является пример липецкого чекиста Д. Смирнова, начавшего службу в 16 лет конторщиком-регистратором в Липецкой ЧК, а уже через два года ставшим помощником уполномоченного по Борисоглебскому уезду.
3. Среди сотрудников ЧК было много случайных людей. При приёме новых сотрудников на работу большое значение имел «блат» — родственные связи, удачные знакомства, личная заинтересованность в конкретных людях. Часто единственным аргументом к работе в органах безопасности была принадлежность к партии большевиков.
4. Низкий уровень профессиональной квалификации. Практически 70 % выбракованных относились к оперативному составу. Основная характеристика их перевода на другую работу — малопригодность. При этом можно утвердительно сказать, что проявившие себя преимущественно на оперативной работе стали ядром новых подразделений ГПУ.
5. Представители белого движения предпринимали попытки внедрения в губернские органы ЧК — ОГПУ, но они были единичными и, как правило, неудачными.
6. Местные кадры составляли не более половины сотрудников. Эта доля ещё более уменьшалась среди оперативного состава и руководства. Это создавало определённые проблемы при работе «на земле», а также способствовало специфическим отношениям среди сотрудников, не влиявшим положительно на общие результаты работы и микроклимат в коллективе. Также в этом можно увидеть и определённое недоверие высшего партийного руководства молодого советского государства к местным управленческим кадрам, в т. ч. в органах госбезопасности.
Как видно из анализа проблем кадрового обеспечения Тамбовского отдела ГПУ во второй половине и конце 1922 г., профессиональный состав советских органов государственной безопасности был далёк от совершенства. Во многом это объясняет постоянные чистки в рядах чекистов и массовые репрессии 1930-х гг. — как среди самих сотрудников ВЧК — ОГПУ — НКВД, так и среди других категорий населения.
С.А. Терехов
«Хожение по мукам» Михаила Стеценко. История одной операции крымских чекистов
16 ноября 1920 г. Русская армия навсегда покинула Крым, отправившись в изгнание. Но никто из тех, кто смотрел на остающийся за кормой родной берег не думал сдавать оружие.
Генерал-лейтенант П.Н. Врангель был уверен в скором возвращении на Родину. По его мнению, освободительный поход в Россию должен был состояться в течение ближайшего времени. В труднейших условиях на берегах Дарданелл он принимал все меры к тому, чтобы сохранить армию как боеспособную единицу, укрепить пошатнувшуюся дисциплину в войсках, предотвратить стремление беженцев вернуться в Советскую Россию.
Еще не успев прибыть в Турцию, белое командование уже обсудило на совещании на крейсере «Генерал Корнилов» возможность возобновления борьбы[248].
В течение 1921–1922 гг. генералом П.Н. Врангелем, его окружением и другими антибольшевистскими силами в эмиграции неоднократно обсуждались планы прямого военного вторжения в Россию.
Важная роль отводилась военным, диверсионно-террористическим организациям, подпольно существовавшим на территории Советской России. Разведывательные структуры Франции, Англии, Польши, белоэмигрантских организаций проводили активную работу по подготовке восстаний и мятежей в стране.
В документах белогвардейских спецслужб открыто говорилось, что будет поддержано любое антибольшевистское движение внутри России, имеющее целью свержение советской власти[249].
Разведывательные и контрразведывательные органы различных эмигрантских организаций с первых дней своего существования стали забрасывать на советскую территорию агентуру не только для сбора разведывательной информации, но и проведения террористических акций.