Как и в предыдущие годы, в 1911 г. обыватели жаловались на околоточных надзирателей. Один из «доброжелателей» сообщал в Московское охранное отделение о том, что «трое надзирателей переодеваются и каждую неделю переносят из Бутырской тюрьмы от каторжных политиков письма и другое, что нужно, за Смоленский, в Псковский переулок, в дом Доброхотина, к девушке Авдеевой и другой сожительнице, и оттуда переносят в тюрьму политикам все, что нужно»[40]. По данному делу началось разбирательство, однако к следствию почему-то привлекли только одного околоточного надзирателя — Г. Никифорова. Пристав I участка Арбатской части Бычковский написал очень своеобразный апологетический отзыв в поддержку Никифорова: «Околоточный надзиратель Герман Никифоров, состоя во вверенном мне участке с 1908 года, выдается своей усердной и полезной деятельностью среди других и всегда является примером исполнительности, правда, иногда он немного пьет, но на службе никогда в нетрезвом виде я его не видел. Отличаясь строгостью по отношению к дворникам, мог легко подвергнуться с их стороны мести в виде анонимного доноса»[41].
Похожие противоречивые характеристики о подчиненном направил помощник Варшавского генерал-губернатора по полицейской части исполняющему обязанности вице-директора Департамента полиции Н. П. Харламову. Лаконичное письмо от 15 июля 1908 г. гласило: «Кандидат на классную должность второго полевого жандармского эскадрона Илиодор Александров Ипполитов пристрастен к спиртным напиткам»[42]. Прошло 8 месяцев и отзыв помощника Варшавского генерал-губернатора о том же сотруднике диаметрально поменялся: «Сведения, сообщенные мной в письме от 15 июля прошлого года о кандидате на классную должность 2-го жандармского полевого эскадрона Илиодора Александрова Ипполитова, были представлены мне временно командовавшим Варшавским жандармским дивизионом, которому мной было поручено собрать их негласно. По свидетельству лиц, вновь опрошенных о личности Ипполитова и хорошо его знающих, в том числе и офицера 2 полкового эскадрона, названный Ипполитов не настолько привержен к употреблению спиртных напитков, чтобы это обстоятельство можно было поставить ему в упрек; поведения он хорошего и к службе усерден»[43]. Оставляя за скобками напрашивающийся вопрос, «насколько все-таки Ипполитов привержен к алкогольным возлияниям», можно только догадываться, какому из отзывов вице-директор Департамента полиции дал ход.
Убийство председателя Совета министров и министра внутренних дел П.А. Столыпина эсером Д.Г. Богровым всколыхнуло волну общественного недовольства политической полицией. Анонимный гражданин написал в Министерство финансов оригинальный проект создания частной охранной структуры, которая занималась бы политическим сыском вместо охранных отделений: «Если верить прилагаемой газетной заметке, что охрана в Киеве стоила девятьсот тысяч рублей и, как известно, не достигла цели, так как министр все-таки убит, то я решаюсь вновь беспокоить ваше превосходительство дополнительными соображениями о том, какие выгоды может принести предлагаемая мной система охраны. Крупных политических дел в год бывает едва ли много, да и те вряд ли раскрываются нашей полицией, поэтому тратить сотни миллионов в год на содержание охранной полиции, которая к тому же ничего не делает, вряд ли целесообразно. Я убежден, что все сколько-нибудь важные политические планы, заговоры и т. п., можно скупить всегда за ничтожную в году сумму. Охранная полиция всегда обманывала и делала вид, что много знает, между тем, она никогда ничего не знала до тех пор, пока ей что-нибудь не принесут со стороны и не продадут за деньги, которых в ея распоряжении всегда много. А когда ей долго ничего не несли, она сама придумывала что-нибудь похожее на преступление или даже создавала таковое искусственно для показа, чтобы видели, что она сидит не без дела. Охранные отделения, если иногда и узнают секреты, то узнают их не святым духом и не талантами проникновения в чужие сердца, а просто за «сумму», но похваляются своими талантами в глазах правительства, чтобы брать чины. Разве можно сравнивать работу даже самого талантливого агента с точностью сведений, полученных от участника преступлений, продавшего всю систему подготовительных к преступлению действий? Конечно, открывать такое бюро самому правительству неприлично, но разрешить его частному лицу возможно. Какое правительству дело до того, что какой-то оригинал покупает коллекции преступных заговоров?»[44]