С момента своего образования Третье отделение, как и его предшественники и преемники, взяло на вооружение в качестве главных методов борьбы с крамолой внутреннее (агентурное) осведомление, наружное наблюдение за «злоумышленниками» и «неблагонадежными», масштабную перлюстрацию частной и деловой корреспонденции («черные кабинеты»[13]), в том числе и иностранных граждан. Эти методы успешно применялись и Департаментом полиции.
К моменту первого «царского» покушения 1866 г. механизмы борьбы с преступлениями, посягающими на государственное устройство в Российской империи, имели давние традиции, восходящие к первому российскому императору Петру I и развитые усилиями А. Х. Бенкендорфа. В практической деятельности полиции применялись самые разнообразные методы. Во времена III Отделения, а затем и в деятельности Департамента полиции и его отдельных талантливых представителей (Г. П. Судейкин, П. И. Рачковский, С. В. Зубатов), агентурная работа возводилась в организационно-методологический принцип оперативно-розыскной деятельности, и неправильное понимание этой тонкой работы с людьми отдельными офицерами сыска, нередко приводило к негативным последствиям и больно ударяло по личному составу политической полиции.
В качестве примера из числа публично не афишируемых методов борьбы с преступлениями, посягающими на государственное устройство, отметим, что полиция широко использовала различные категории населения, в том числе и проституток. Например, в Тамбове в 1904–1908 гг. работало 7 домов терпимости. Все проститутки регистрировались в 1-м отделении полиции, куда сдавали свои паспорта и получали взамен свидетельства для передвижения и бесплатного медицинского обследования. В среднем ежемесячно по городу работало от 119 до 145 проституток, каждая из которых была обязана сотрудничать с полицейскими и жандармами[14]. При этом специальным указанием проститутки освобождались от участия в дознаниях и выступлении в качестве понятых и свидетелей[15]. Под контролем полиции в Тамбове и уезде находились все постоялые дворы, меблированные комнаты, трактиры, буфеты, питейные и бильярдные заведения, разрешение на деятельность которых выдавала полиция. Все они использовались в целях сбора информации. Подобное было по всей стране.
Уже в 1890-е гг. негласный надзор стал приобретать повсеместные массовые формы. Сбор сведений о нравственных и деловых качествах объектов наблюдения и кандидатов на работу и службу, сбор сведений о политической благонадежности был обычным явлением в работе сотрудников Департамента полиции. При этом в некоторых случаях поручительства на кандидатов давали гражданские чиновники высшего уровня.
Также по территории империи постоянно велся розыск лиц. Политическая картотека «злоумышленников» постоянно увеличивалась. О масштабах говорит факт, что в «Алфавитной книге разыскиваемых лиц» Раненбургского отделения Московско-Камышинского жандармского полицейского управления на 1 января 1903 г. числилось более 4,3 тыс. человек[16]. Проверяя подозреваемого, жандармский чин вполне мог быть уверен в том, что в громадном списке розыска обязательно найдется кто-то, похожий на подозреваемого. Именно поэтому пассажиры российских железных дорог невольно шарахались в сторону, когда видели на перроне человека в жандармской форме. Подобное положение дел делало сотрудников полиции и Отдельного корпуса жандармов уверенными в своих действиях[17].
13
14
ГАТО (Государственный архив Тамбовской области). Ф. 5. Оп. 1. Д. 14. Л. 10–12, 49–51, 68–70, 109–112; Д. 46. Л. 1–3.
17
Подробнее: