Позднее, по справедливому замечанию А. В. Полякова, ГПУ в течение 1922 г. отыграло ряд позиций в сфере полномочий. Так, все внесудебные приговоры ВЧК по делам, не являющимся напрямую политическими, теперь должны были пересматриваться по мере надобности особой комиссией под руководством представителя ГПУ, помимо которого в нее входили еще представители Верховного трибунала и НКЮ. Что же касается политических преступлений и преступлений по должности, совершенных сотрудниками ЧК, то пересмотр приговоров по этим делам всецело должен был быть возложен на ГПУ; только силами ГПУ осуществлялось следствие по делам его собственных сотрудников. Революционные трибуналы, народные суды и другие судебные органы и следственные учреждения обязаны были копии всех своих приговоров и постановлений по делам, направляемым туда ГПУ и его местными отделениями, направлять в ГПУ по принадлежности в течение 48-ми часов с момента вынесения приговора. 27 апреля 1922 г. ГПУ добилось на Политбюро предоставления права непосредственных расправ на месте в отношении «бандитских элементов». В результате было принято секретное постановление, которое давало ГПУ право внесудебных репрессий вплоть до расстрела в отношении ряда преступников, а также права ссылки и высылки и заключения в лагерь[251].
Образование СССР предопределило создание Объединенного ГПУ (1923 г.), вследствие чего органы государственной безопасности были выведены из состава НКВД. Правовой основой деятельности ОГПУ являлись Положение об ОГПУ (1923 г.) и Конституция СССР 1924 г., согласно которым ОГПУ осуществляло руководство республиканскими ГПУ и особыми отделами военных округов, фронтов и армий; железнодорожных и водных путей сообщения; охраной госграницы, и, в целом, оперативной работой в масштабе всей страны[252].
Расширение в дальнейшем структуры ОГПУ, направлений его деятельности, включая создание подведомственных ему внесудебных органов и предоставление чрезвычайных полномочий в мирное время, свидетельствовало о принципиально новом назначении правоохранительной системы. И. В. Сталин, провозгласивший отказ от идеи мировой революции и приоритет интересов Союза ССР считал, что строительство социализма только усилит классовую борьбу как внутри страны, так и со стороны враждебно настроенных государств. В этой связи, ОГПУ, как ведомству, осуществляющему обеспечение безопасности и целостности СССР, придавалось первостепенное значение, в то время как управление внутренними делами после образования СССР продолжало оставаться в компетенции союзных республик.
НКВД республик подчинялись республиканским СНК и объединяли в своем ведении разнородные функции с 1918 г., которые к этому времени нередко дублировали обязанности других государственных органов. Это звенья, занимавшиеся местным хозяйством, общеорганизационными вопросами, учетом, контролем и т. п. Такая «громоздкость» задач комиссариата была обусловлена прямым их унаследованием от дореволюционного министерства внутренних дел, и при формировании НКВД РСФСР после октября 1917 г. имело место прямое заимствование не только организационной структуры у дореволюционного Министерства внутренних дел, но и широты предметов ведения в области хозяйства и управления. К радикальному решению вопроса о судьбе НКВД подталкивала все еще низкая эффективность деятельности его сотрудников, что еще больше делали обременительными службы НКВД иного, чем правоохранительная деятельность назначения.
Идея о сужении полномочий НКВД в области советского строительства, предложенная еще в 1919 г. Ф. Э. Дзержинским, к середине 1920-х гг. вновь стала актуальной. Руководство ОГПУ (Г. Г. Ягода) предлагало подчинить ОГПУ милицию и уголовный розыск в целях оптимизации борьбы с бандитизмом. Руководство НКВД (В. Н. Толмачев) склонялось к упразднению милиции как штатного органа и предлагало возложить охрану общественного порядка на самих трудящихся путем введения «милиционной повинности»[253].
251
252
Конституция СССР 1924 г. М.: изд-во ЦИК СССР, 1924. С. 12; Основные положения и права Объединенного государственного политического управления СССР. М.: изд-во ОГПУ, 1926. С. 28–31.