Свиней, как и кур, тоже нужно было забивать на мясо, поэтому он дал себе слово не разводить свиней. Затем настала очередь кукурузы и помидоров. Дядя Нейт практически бесплатно роздал их всем желающим на рынке, так как не смог заломить за них высокую цену – ведь это было бы против его решения не обманывать людей.
В конце концов тётя Джесси сказала ему, чтобы он прекратил их сажать – мол, они только потратят все деньги на рассаду и удобрения и останутся ни с чем. Так что теперь с кукурузой и помидорами всё было в порядке: их стало не слишком много, а лишь столько, сколько мы могли съесть сами и дать соседям. Поскольку ферма дяди Нейта не приносила больших денег, хорошо, что мой папа работал полный рабочий день менеджером в аэропорту нашего округа.
Тётя Джесси была рыжей и по этой причине удостоилась от дяди Нейта прозвища Красная Птица, и из-за своих рыжих волос она выделялась среди нас. Дядя Нейт и папа выглядели вполне обычно, но все мы, дети, были похожи на мою маму: тёмные волосы, тёмные глаза, маленькие носы и уши, длинные худые ноги. Мама однажды сказала, что ощущает себя фотокопировальной машиной. Она сказала эти слова миссис Флинт в бакалейной лавке, и миссис Флинт наверняка решила, что мама жаловалась на количество детей, потому что миссис Флинт сказала:
– Вам никогда не говорили о противозачаточных средствах? Знаете, человеку не обязательно иметь миллион детей. Обратитесь к врачу и получите таблетки.
Тётя Джесси была тогда с нами и сказала:
– Доктор-шмоктор. Бог дал ей этих детей, и если Бог хочет дать ей таблетку, тогда пусть он это и сделает.
Это был деликатный вопрос, и я бы никогда не осмелилась задать его, поэтому я, как обычно, сидела, как будто набрав в рот воды.
Глава 6
Головастики и тыковки
В тот день, когда я увидела Джейка Буна в магазине, Мэй встала из-за обеденного стола и сказала:
– Я устала слышать, как люди вечно спрашивают меня, которая я из Тейлоров. Я устала слышать, как вы вечно говорите: «Бонни-Гретхен-Зинни-Мэй»… прежде чем решите, к кому вы обращаетесь.
Мэй начинала впадать в приступ ярости, но я отлично знала, что она имеет в виду. Мои родители вечно говорили: «Бон-Грет-Мэй-Зинни?» или «Уилл-Бен-Сэм?».
Мэй нырнула в ярость ещё глубже.
– Я облегчу вам задачу, – продолжила Мэй, – чтобы вы сразу видели, которая из вас я. – Она указала на полосатую ленточку в волосах. – Она многоцветная, – сказала она. – Слово «многоцветная» и Мэй начинаются с одной буквы.
Я подумала, что моя сестра слегка старовата для ленточек в волосах, но, по всей видимости, она прочитала в журнале статью про то, что ленточки снова в моде. Мэй была помешана на моде.
Тогда Гретхен, которой семнадцать лет, объявила, что будет носить только зелёный цвет. (Слово «зелёный», «грин», и «Гретхен» начинаются с одной буквы, сказала она.) Для неё это не будет большой проблемой, потому что зелёный всегда был её любимым цветом.
Одиннадцатилетняя Бонни решила, что будет носить только голубое. Это не оставило мне особого выбора. Но раз меня зовут Зинния, Бонни предложила нарисовать на всей моей одежде циннию (это цветок).
В тот вечер я так и поступила. Когда я спустилась вниз с нарисованной красной циннией на рубашке, мама удивлённо посмотрела на этот красный цветок. Своим усталым умом она, вероятно, пыталась вспомнить, назвала ли она кого-то из своих детей именем на букву Р[1]. Ребекка? Руби? Или же цветок означал, что моё имя начинается с буквы Ф? Неужели она назвала меня Фанни? Или Фрэнсис?
– Это цинния, мама. А я – Зинни.
– Я знаю, – ответила она. – Я прекрасно вас всех различаю. Просто моя голова полна других забот. Я бы даже с завязанными глазами узнала, кто из вас вошёл в комнату.
– Это как?
– Потому что я знаю, кто такая Зинни. Я знаю, как она ходит, говорит, пахнет. Я знаю, что она излучает. Я знаю, кто она такая.
Я хотел спросить: и кто же это? Но не стала.
– В любом случае, Зинни, – сказала она, – ты ведь нарисовала не циннию. Это ведь роза, правда?
Что вы об этом знаете? Я пошла и нарисовала на моей блузке розу. Это было жутко.
Мои младшие братья выбрали другой подход. Уилл (ему десять) решил есть только белую пищу (рис, картофель, хлеб, белки яиц и так далее). Бен (ему девять) будет есть только бобы, даже на завтрак. Сэм (ему семь, самый младший) выбрал суп. Это не обязательно помогло бы отличить их друг от друга, если только вы не сидели с ними за обеденным столом, но можно было рассчитывать на то, что часть еды останется на их одежде, и это послужит вам подсказкой.