– Пенни… Прости меня, но я обязана остаться.
Фиона со всей силы толкнула Джей. Падать на пол для вампирши оказалось не больнючим, как если бы упал обычный смертный, и по лицу Джей пробежала злость, едва она встала. Сопя, она ринулась на Фиону и толкнула её к стоящему шифоньеру у стены. Мачеха заорала, отец кинулся между двумя девушками.
– Прекратите! – зарычал он. Повернувшись к Фионе, спросил: – Ты в порядке? – Потом обратился к Джей: – Что здесь произошло?
Фиона потёрла затылок и, не спеша, пришла в себя. Джей молчала. Пенни тоже.
– Хорошо, всё случившееся роли не играет, – подытожил отец. – Видно, мы все сегодня немного взвинчены. Джей, тебе лучше пойти домой.
Джей посмотрела на Пенни. Подрагивая, Пенни отвернулась от неё. Она кинулась и укрылась за спиной отца, ничего не сказав.
– Я возвращусь, – тихо сказала Джей.
Её слова прозвучали угрожающе, а не обещающе.
– Пока что нет. – Тон отца прозвучал командно.
Посматривая через плечо отца, Пенни заметила кровь на блондинистых прядях сестры.
– Нам необходимо время, чтобы остыть, – подвёл итог отец. – Давай, Джей, шевелись.
Джей покинула комнату, отец направился следом. Пенни била дрожь и она шмыгала носом, игнорируя головную боль и нарастающее бормотание разных голосов в своей голове. Из проигрывателя лилась бешеная музыка, стучащая по ушам.
***
Следующие два дня Джей звонила раз десять.
Пенни ответила на первый звонок. Телефон затрезвонил в полночь, Пенни взяла трубку автоматически, находясь в полусне.
– Пенни, не клади трубку, – сказала Джей.
Пенни положила трубку. Через миг телефон затрезвонил опять.
– Пенни, выслушай меня, если не хочешь умереть.
– Шантажируешь? Психичка, – ответила Пенни и стиснула трубку телефона.
Говорить было трудно, голова болела.
– Пенни, выслушай. Сегодня ты получила недостаточно крови. Из-за меня ты ослабла, а взамен ничего не получила. Тебя это убьёт.
Пенни слушала Джей, но смысл сказанного убегал от неё. Пенни пропускала её слова мимо ушей и проваливалась в какой-то туман.
– По барабану.
– Может, тебе и по барабану, но если бы ты сейчас была в здравом уме, то не сказала бы так. Сейчас твоя голова полна неразберихи. Ты не владеешь собой, неразумна, чтобы признать это.
Пенни поняла через какое-то время, что вела себя, как полная идиотка.
– Я хочу понять одно, – произнесла Пенни, – правда ли то, что ты сказала Фионе?
В трубке раздался вздох.
– Да, я и вправду сказала так Фионе, но это на самом деле не так, я всего лишь хотела отделаться от неё.
Нервы Пенни опять сдали.
– Почему я обязана верить девушке, которая всегда врала? – выкрикнула она и швырнула трубку, плача.
***
Следующий день Пенни провела в полном и бездумном отрицании. Девушка везде видела обман: и ругань с Джей, и её тревога, и её собственная болезнь. Пенни не обращала на неё внимания, просто принимала таблетки, не задумываясь над тем, для чего их пьёт. Она игнорировала болтовню отца и Фионы про то, насколько быстро она гаснет, как белеет и ослабевает, как состояние её становится хуже.
Лишь она одна знала про то, что может слышать беседы в коридоре, словно болтали в её комнате. Чувства стали обостряться, не смотря на туманное сознание. Смотря на себя в зеркало, Пенни удивляла собственная бледность. Кожа становилась похожа на воск, глаза глядели гневно и будто светились карим огнём. Джей звонила ещё раз пять, но мистер Хилгард отвечал, что Пенни не может взять трубку.
Чиня сломанный шифоньер в комнате Пенни, отец поражался:
– Никогда бы не подумал, что эта девушка может быть настолько сильной!
***
Джей отключила сотовый и ударила сжатым кулаком по рулю машины. Был почти вечер четверга.
Я люблю тебя, Пенни, – вот что она должна была сказать ей.
Сейчас она опоздала, Пенни не захочет с ней говорить. Почему она не сказала, что любит её?
Сейчас оправдания выглядели смешно. Она не использовала невинность Пенни, чувство благодарности, что та испытывала к ней…
Молодец! Она только прокусила ей шею и разбила сердце. Она всего-то приговорила её к смерти! Думать про это уже было поздно.
Теперь она должна принять участие в маскараде. Джей резко скинула с себя пиджак, приближаясь к шикарному особняку. Повернув ключ в замке, она вошла молча, ей не нужно сообщать про свой приход: отец чувствовал её приближение. Потолки в особняке были сводчатыми, а стены голыми. Поражала единственная деталь: солнце не пробивалось сквозь заказанные и элегантные шторы.
Поэтому комнаты выглядели свободными и мрачными, напоминая пещеру.
– Джей! – воскликнул мистер Расмуссен и вышел навстречу дочери из правого крыла особняка.