— Я должен был знать, я должен был вынудить её прийти раньше, я должен был, должен… — сипло твердил мистер Хилгард.
Послышался шум. Позабыв об осторожности, Пенни просунулась в дверную щель: отец стучал кулаками по столу. Климентина пыталась удержать его. Пенни отшатнулась от кабинета.
Боже, надо убегать скорее, не могу и не хочу всё это видеть и слышать!
Пенни шла по коридору. Как только ноги держали, непонятно. Обстановка была обычной.
Сумочка так и стояла на кресле возле окна. На полу паркет, над головой потолок. Ничего не поменялось. Почему? Почему не обрушились стены? Почему болтает телик в другой палате так мирно?
Я умру, — подумала Пенни.
Страшно не было. Она ощущала в себе какое-то удивление, всё растущее, сильнее поглощающее её.
Мысли роились беспорядочно, прерываясь этими словами:
Я умру. Моя вина, ведь я не пошла к доктору раньше. Я умру. Климентина ругалась, я не думала, что она настолько сильно любит меня. Я умру. — Мысли шевелились в голове. — Во мне что-то есть.
Пенни поклала ладони себе на грудь, потом оттопырила кофточку и посмотрела ниже. Кожа на груди была загорелой и гладкой. Боли Пенни не ощущала.
Я умру потому, что во мне что-то есть. Оно живёт внутри меня. Оно внутри моего тела. Я умру. Скоро. А когда именно? Они не говорили об этом. Мне нужно увидеть Джей.
Пенни ринулась к телефону молниеносно.
Набрав номер, она твердила:
— Прошу, ответь, ну же, ответь мне.
Призыв не сработал на сей раз. Гудки раздавались монотонно.
Включился автоответчик и Пенни проговорила:
— Джей, позвони мне в больницу.
Повесив трубку, она невидящими глазами смотрела на графин с водой, который стоял около стола.
Она приедет позднее, — думала Пенни, — и позвонит мне. Надо дождаться.
Пенни сама не знала, что заставило её ждать звонка от Джей. Надо держаться до её звонка.
Не думать больше о другом. Ждать. Джей скажет, что с ней будет и как теперь быть.
Дверь открылась. Пенни обернулась: в палату вошли отец с Климентиной. Девушка по их лицам поняла, что те плакали. У мистера Хилгарда глаза покраснели, как и у Климентины. Впридачу её макияж растёкся от слёз, а отец вдобавок выглядел помятым и бледным.
Боже, они что, намерены сообщить мне про это? Пускай лучше молчат, не говорят.
Пенни захотела убежать. Паника накрывала её.
Папа сказал:
— Милая, к тебе пришли подруги. Фиона позвонила им и рассказала, что ты в больнице. Они моментально приехали.
Это Джей, — подумала Пенни и нечто осчастливило её внутри.
Но среди подружек Джей не было. Явились одни друзья с колледжа.
Ладно, позвонит позднее. Не стоит думать об этом. Здесь столько людей, что невозможно про что-то думать. Так даже лучше.
Пенни удалось сидеть и болтать с подругами, а душа была от них далеко, но девушка отгоняла от себя мысли, волновавшие её сейчас сильнее прочего. Ни одна не догадалась, сколь серьёзно больна Пенни, даже Фиона, продемонстрировавшая сёстринскую любовь, нежная, внимательная. Девушки болтали о мелочах, дискотеках, катании на велосипеде, книжках, музыке. Это была прежняя жизнь, кончившаяся, казалось, лет сто назад.
Климентина тоже принимала участие в беседе и обращалась с падчерицей лучше, нежели когда встречалась с отцом. Когда подруги ушли, мачеха осталась. Она провела по голове Пенни чуть подрагивающей рукой.
Не знала бы я, что у меня страшная болезнь, — подумала Пенни, — то удивилась бы, что это мачеха так себя ведёт со мной не как всегда.
— Я сегодня заночую тут, — произнесла она. — Медсестра сообщила, что можно прилечь в приёмной. Думаю, может, стоить съездить домой и прихватить что-нибудь.
— Езжай, — сказала Пенни.
Больше одного слова выговорить она не могла, не выдав себя. Мачехе необходимо время побыть одной, успокоить нервы. Едва она ушла, зашла медсестра. Измерив Пенни давление с температурой, она покинула палату. Пенни осталась с другими пациентами. Уже стемнело.
Дверь палаты не закрывали на ночь и там виднелся тёмный коридор. Соседи по палате давно спали. В больнице стало тихо, только вделеке слышалась болтовня телевизора.
Пенни изнутри терзала боль: опухоль в груди не давала покоя. Девушка ощущала себя одинокой. Хуже было то, что Джей так и не позвонила. Как она могла? Разве не соображает, как нужна ей? Не думать о плохом.