— Ясно, но я не могу. Я человек и вряд ли сумею стать другой.
Джей отстранила её и посмотрела в лицо.
— В противном случае тебе грозит смерть. Выбора нет. Я узнала всё, даже к колдуну настоящему обращалась. В Ночном Мире тебе никто не поможет, кроме меня. Имеется лишь единственный вопрос: ты хочешь жить или нет?
Пенни начала опять тонуть в хаосе, но смогла сосредоточиться на заданном вопросе. Будто свет зажёгся во тьме. Хочет ли она жить? Боже, да! До этого дня Пенни воспринимала жизнь, словно нечто само собой разумеющееся и не ощущала благодарности за такую милость.
Теперь, зная цену жизни, Пенни была готова бороться за неё.
Пенни, приди в себя, — произнёс в мозгу голос разума, — она сказала, что может помочь тебе.
— Джей, постой, мне надо подумать, — ответила Пенни твёрдым голосом.
Плакать перестала. Поднявшись с её колен, Пенни встала у окна.
Пенни, спокойно, удерживай голову на плечах. Тебе было известно, что Джей нечто скрывает от тебя. Нечто такое, про что ты никогда не думала. Она прежняя Джей. Она — ужасное бессмертное существо, но ей ты не безразлична. Кроме неё, никто не спасёт тебя.
Пенни вдруг осознала, что сжимает плечо сидящей Джей, не смотря на неё.
— Что это представляет? — спросила Пенни, сжимая челюсти.
Джей ответила обыденно и спокойно:
— Не жизнь смертного. Я бы не стала предлагать тебе такое, если бы имелся иной путь, но страшного в этом ничего нет. Тебе будет плохо, пока твоё тело будет меняться, а затем никакая болезнь будет тебе не страшна. Ты будешь сильна, быстра, бессмертна.
— Я стану жить вечно? Я не постарею?
Фантазия Пенни нарисовала ей бессмертную развалину. Джей поморщилась.
— Пенни, ты не постареешь. Так у всех новообращённых вампиров. Вначале ты умрёшь, как любой смертный. Ты внешне будешь как покойница и твоё сознание будет отключено. После… ты пробудишься.
— Ясно.
Словно труп из могилы, — подумала Пенни. Потом она спохватилась: — Боже, как же тогда отец и Фиона?
— Тебе нужно знать кое-что ещё, — продолжала Джей. — Не каждый смертный способен преодолеть это.
— Что преодолеть?
— Обращение. Кому за двадцать — практически невозможно. Такие не сумеют выйти из небытия. Их тела не приспособлены трансформироваться, поэтому сгорают. Моложе двадцати обычно справляются, но не всегда.
Пенни успокоилась от этого. Ей пока не двадцать. Значит, шанс есть. Она справится, если повезёт. Пенни повернулась к Джей.
— Как это произойдёт?
— Традиционно. — Её губы слегка улыбнулись. Потом она омрачённо добавила: — Мы обменяемся кровью.
Супер, — подумала Пенни. — Я ещё страшусь уколов. Теперь из меня её высосут, прокусив кожу клыками.
Пенни застыла и устремила глаза в пустоту.
— Выбор за тобой, Пенни. Решай сама.
Пенни не решалась, но всё же ответила:
— Я хочу жить, Джей.
Джей кивнула.
— Ты обязана будешь уехать из города и не сумеешь больше жить с семьёй. Твои родители и сестра не должны про это знать.
— Я думаю об этом сейчас. Это как вторая жизнь, словно работаешь на ЦРУ, так?
— Сложнее. Ты станешь жить в новом мире, в Ночном Мире. Этот мир наполнен одиночеством и тайнами. Но там ты будешь жить, а не лежать под землёй. — Джей накрыла ладонь Пенни своей на плече и серьёзно спросила: — Ты готова?
Пенни зажмурилась и сжала другую руку в кулак, как поступала во время уколов.
— Готова, — вымолвила Пенни и закусила губу.
Джей опять засмеялась и встала около неё.
— Когда я делаю подобное, то обычно ввожу в гипноз. Непривычно, что ты в сознании.
— Если заору, то загипнотизируй, — ответила Пенни с зажмуренными глазами.
Не напрягайся, — сказала Пенни мысленно себе. — Не имеет значения, больно это или нет, ужасно или нет, тебе нужно преодолеть это. Нужно. От того, справишься ли, зависит твоя жизнь.
Сердце Пенни ускорялось и казалось, что тело содрогается в такт сердцебиению.
— Тут, — сказала Джей и дотронулась лядяной рукой до шеи подруги, словно искала пульс.
Скорее, — взмолилась мысленно Пенни. — Скорее сделай это.
Девушка ощущала дыхание Джей, когда та наклонилась к её шее, а руки нежно положила на плечи. Всей кожей Пенни чувствовала её близость. Потом Джей холодно дыхнула на её кожу и пронзила быстрым укусом — Пенни едва дёрнулась. Острые клыки пронзили и углубились в шею.
Как же больно, — подумала Пенни.