Ли закрыла за собой дверь в кабинет и прижала ладони ко лбу, пытаясь прогнать головную боль. Она не понимала, почему Вербена так преданно защищала Адама и не хотела слышать никакой критики в его адрес. Ли в тысячный раз пожалела, что рядом с ней не было Мордреда. Уж он бы сумел заставить Вербену прислушаться к голосу разума.
Мордред! В голове Ли снова зазвенело, когда она вспомнила о странном утреннем звонке кузена. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться. Ее силы были на исходе. Самое лучшее, что она могла придумать в таком состоянии, — отправиться в сад и вздремнуть в гамаке. Это был ее любимый уголок в усадьбе, он обладал истинно волшебным даром возвращать ей спокойствие и умиротворение.
Ли прошла через кухню и вышла в сад. Ее губы дрогнули, когда она увидела Макбета и маленьких ши-тцу, грызущих собачьи бисквиты, выложенные перед ними горкой. Значит, Адам решил, что они заслужили награду?
Увидев его в гамаке, Ли подумала, что перед ней сказочный принц, — так он сиял на солнышке. Шумящая от легкого ветерка листва старых дубов совершенно заглушала его дыхание, но и безмятежная поза, и мерно поднимавшаяся и опускавшаяся грудь свидетельствовали о том, что спит он крепко и безмятежно.
— Вам нравится то, что вы видите? — раздался хриплый голос.
Ли перевела взгляд на его лицо. Голубые глаза были широко раскрыты, но их выражение…
— Я… я думала, что вы спите, — стала она оправдываться.
— Поэтому и решили изучить меня? — с усмешкой спросил он.
Она моментально вскипела:
— Сначала вы заняли мою комнату, теперь отобрали мой гамак. Чего ждать дальше?
— Сожалею, но я понятия не имел, что это ваш гамак. — Однако сожаления в его голосе не прозвучало.
— Я натянула его между этими дубами двенадцать лет назад. И с тех пор это мой самый любимый уголок, — отрезала Ли.
— А я осквернил его? Не хотите прилечь? Здесь вполне хватит места нам двоим.
— Не испытывайте моего терпения, Адам.
— Вы смотрели на меня так, словно у вас зародилась занятная идея, — уверенно заявил он. Ли отвела взгляд от его дразнящих глаз. — Ну что же вы, Ли? Вы находите меня привлекательным. Я вас тоже. Что в этом плохого?
Ее карие глаза потемнели от гнева.
— Я нахожу вас наглым, а ваши манеры — отвратительными.
Он нахмурился:
— А я считаю вас истеричной и пристрастной. Так что и не жду от вас справедливости.
Это уязвило Ли, но она решила проигнорировать его выпад.
— Как вы посмели так себя вести с гостем моей тети?
— Кому-то же надо было поставить его на место. Вы были заняты тем, что с благоговением внимали всему, что нес этот старик.
— Я наслаждалась обществом талантливого ученого!
— Талантливого? Господи, да он никудышный педагог, бездарный писатель и недобросовестный исследователь.
— Что дает вам право так говорить? То, что его книги не входят в список бестселлеров газеты «Нью-Йорк таймс»? Или то, что вы указали на неизвестный ему источник? Но ведь Мелькиор сказал, что ему он не внушает доверия.
— Еще бы, надо же было как-то оправдаться. Он никогда и не слышал про эти письма. И я знаю много других документов, о которых он понятия не имеет.
— О, прекратите это хвастовство, Адам.
— Он насквозь лживый. Вы не обратили внимания на его акцент?
— Он… Я… Какое это имеет значение?
— Он вырос в Айове и за всю жизнь провел в Англии не более нескольких недель. Так почему же вас не удивляет, что он говорит с акцентом герцога Йоркского? Это все игра, Ли, он выдумал себе имидж и четко придерживается его.
— Даже если то, что вы говорите, правда, добиться такого положения с помощью одного имиджа невозможно.
Адам встал и подбоченился.
— Значит, вам удалось убедить Вербену вышвырнуть меня из дому после этой идиотской стычки с Мелькиором?
Ли покраснела. Она должна была сообразить, что ему сразу станет ясно, с какой целью она решила побеседовать с Вербеной. И едко заметила:
— Если безделье на солнце и есть форма вашего соавторства, то удивительно, что тетя до сих пор этого не сделала.
— Я честно выполняю свою часть работы. Это касается и книги, и хозяйства, от которого голова идет кругом.
Ли не могла отрицать, что Адам помогал так, как трудно ожидать от гостя, но ей стало не по себе после этого сердитого обмена мнениями, и она повернулась к нему спиной.
— Пойду в дом. Извините, что помешала.
Он схватил ее за локоть и развернул к себе лицом.
— Вы не умеете не мешать. В этом вы такая же, как и все из вашего племени.