Он обнял ее, а она уютно прильнула к нему. Она чувствовала полную умиротворенность, и ничто на свете не смогло бы нарушить ее блаженное состояние. Адам перекатился на бок, чтобы получше видеть ее лицо. «И это тоже Ли», — восхищенно подумал он. Утонченная, критичная, преданная, изводящая его подозрениями, неустрашимо взваливающая на себя бремя чужих забот, готовая грудью защищать своих близких — все эти качества он уже успел обнаружить в ней и полюбить. Он догадывался, что за деликатными манерами девушки, привыкшей полагаться лишь на себя, скрывается страстная и чувственная натура. Но был несказанно удивлен и восхищен, когда открыл, что она еще и может быть такой раскрепощенной и дикой. Это был подарок судьбы, который ему и не снился.
— У меня так легко на душе! — Он чмокнул ее в лоб.
— И у меня тоже.
— Ты слегка растрепана, но и в этом случае выглядишь самим совершенством. Как это у тебя получается?
— Это признак возвышенной души.
Он застонал.
— А почему твоя комната блестит от чистоты? — спросила она.
— Я не мог заставить себя сосредоточиться на работе, когда ты уехала, — ответил он. — Вот и дал занятие своим рукам.
— Со мной произошло то же самое. Я прочитала в библиотеке целых двести страниц, но не запомнила ни слова.
— Это тебе в наказание за то, что ты не считаешься с основными инстинктами! — проворчал Адам.
Когда ему наконец удалось задремать, сон его был неглубоким и беспокойным. Как следствие он был еще бестолковее, чем обычно, когда Ли с трудом разбудила его на следующее утро.
— Адам, Адам, проснись, — безжалостно трясла она его за плечо, теряя терпение.
Наконец он повернулся на бок и открыл глаза. Выражение полного недоумения появилось у него на липе.
— Что ты здесь делаешь?
Его взгляд скользнул по растрепанным волосам Ли, перешел на ее обнаженное тело, на смятые простыни и заметил беспорядочно валявшиеся на полу подушки. Через минуту он начал вспоминать.
— Ого! — тихо произнес он. Затем расплылся в довольной улыбке и заглянул ей в глаза. — Ого! — сказал он с еще большим восторгом. — Ты сегодня просто восхитительна. Прекрасна и светишься, как само солнце. Чертовски неприлична и еще более соблазнительна.
Он потянулся к ней, обхватил руками и звучно поцеловал. Она ответила на его поцелуй.
— Я чувствую себя необыкновенно бодрым этим утром, — подмигнул он и слегка прижался к ней, чтобы она ощутила, какой он бодрый.
— Когда вылетает твой самолет? — невозмутимо спросила Ли.
— Какой самолет? — Его руки самозабвенно сжимали ее ягодицы.
— Тот, на котором ты летишь в Нью-Йорк.
Он нахмурился. Затем в его глазах зажглось понимание.
— О Боже! Я же лечу сегодня в Нью-Йорк! Который час?
— Восемь часов.
— Утра?
Ли кивнула на залитое солнцем окно и снова посмотрела на Адама. Он мгновенно сел в постели.
— Мой самолет улетает в девять!
— Все в порядке, успокойся, — мгновенно отозвалась Ли, по привычке беря ситуацию под контроль. — Ты сейчас отправишься в душ, а я уложу твой чемодан.
— Ты? — с сомнением в голосе спросил он.
— Адам, если бы не вчерашняя ночь, то я бы не поверила, что ты взрослый и самостоятельный мужчина. Даже четырехлетний малыш в состоянии упаковать чемодан лучше.
Он все еще был слишком сонным, чтобы ответить на это обидное замечание, поэтому молча накинул махровый халат и, выходя из комнаты, с надеждой спросил:
— А может, мы примем душ вместе?
Она улыбнулась. Ей нравилось быть объектом его фантазий.
— Тогда ты уж точно не успеешь на свой рейс.
Он вздохнул и отправился в ванную. Ли быстро натянула на себя одежду и принялась энергично упаковывать его вещи. Затем заскочила в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. Она как раз успела приготовить горячий кофе, когда Адам спустился в кухню.
— Ты решил надеть это?
— А почему нет? Что тебе не нравится?
На нем были джинсы и белая рубашка из хлопка.
— Я думала, ты хотел выглядеть респектабельным и пустить пыль в глаза своим издателям.
— Я встречаюсь с ними завтра. Сегодня меня интервьюирует «Таймс».
— О! — Ли внезапно вспомнила, что, несмотря на постоянные нападки Мелькиора да и ее самой, он был и остается весьма известным писателем, пользующимся большой популярностью у многих не столь привередливых, как она, читателей. Слава Богу, хоть Вербена относилась к нему с любовью.