— Продвигайтесь вперед! Продвигайтесь вперед! Захватывайте район!
Но чтобы «продвигаться вперед» и «захватывать район», «бригаде» приходилось вести непрерывные бои. Колесница агрессии неотвратимо теряла скорость.
С рассветом транспортные самолеты С-46 начали выброску парашютных десантов в намеченных местах — на дорогах, ведущих через болота. Однако к этому времени передовые отряды интервентов, высадившихся с моря, все еще находились от них на значительном расстоянии. Между парашютистами и основными силами наемников оказались отряды «милисианос», которые в условиях окружения продолжали мужественную борьбу. Они-то фактически и сорвали оперативный замысел интервентов: соединить основные силы с парашютистами до подхода регулярной кубинской армии. Интервенты (а точнее, их остатки) соединились позднее — уже в непроходимых топях Сьенаги-де-Сапата, где пытались найти спасение.
К 6.25 утра 17 апреля бухта Кочинос представляла собой что-то вроде вавилонского столпотворения. Чуть поодаль от берегов виднелись разбросанные в беспорядке черно-зеленые туши кораблей и крупных десантных барж, на которых находились часть войск и основные запасы снаряжения. Между кораблями и седой полосой прибоя шныряли десантные шлюпки. На берегу громоздились горы вооружения, боеприпасов и другого снаряжения, а возле них копошились десятки человеческих фигур и юрких «джипов». Колонны наступавших интервентов ушли вперед. К этому времени они уже успели продвинуться на несколько километров в глубь острова. Здесь, на побережье, был уже тыл
259
вторжения — во всяком случае, так считали командование «Бригады 2506» и экипажи транспортных кораблей.
Вот почему, когда утром 17 августа над бухтой появилось несколько самолетов, мало кто обратил на них внимание. Все решили, что это свои. Интервенты поняли ошибку только тогда, когда один из самолетов спикировал на «Хьюстон» и его четыре ракеты легли точно в цель.
Откуда взялись эти самолеты? Ведь, по расчетам американских «стратегов», вся авиация кубинской революции была уничтожена во время налета 15 апреля…
Так организаторам вторжения и их наемникам пришлось познакомиться с еще одним сюрпризом, который им приготовил кубинский народ. Он, оказывается, не только подготовился к встрече непрошеных гостей, но и не позволил уничтожить свою авиацию. Выступая по телевидению 23 апреля, Фидель Кастро поведал о некоторых деталях подготовки революционной Кубы к отражению агрессии. Он рассказал, как еще до налета 15 апреля командование революционной армии приняло меры предосторожности на случай возможных провокаций. Особое внимание было уделено авиации — тому десятку старых самолетов, которые достались революции в наследство от батистовского режима. На все базы полетел приказ о рассредоточении самолетов.
«Не должно было находиться рядом даже двух самолетов, — вспоминал Ф. Кастро. — Абсолютно все самолеты были рассредоточены на большой территории. А самолеты, вышедшие из строя, были расположены более или менее близко друг от друга. Иными словами, мы применили систему, рассчитанную на обман противника на авиационных базах: самолеты, вышедшие из строя, стояли по два, по три вместе, исправные — далеко друг от друга».
Военная хитрость удалась. Налет 15 апреля вывел из строя только две боевые машины. Так был сорван еще один тактический расчет организаторов вторжения. В результате в решающие часы революционные военно-воздушные силы основательно спутали карты агрессоров.
Эти силы насчитывали всего семь боеспособных машин (два реактивных истребителя Т-33, три винтовых
260
истребителя «Сифьюри» и два бомбардировщика Б-26), а личный состав кубинских ВВС — только десять летчиков. С точки зрения военной арифметики абсолютно ничтожная величина! Однако десять летчиков были солдатами революции, беззаветно преданными своему народу. В руках патриотов семь устарелых машин превратились в грозную боевую силу. Их появление над заливом Кочинос прозвучало для агрессоров громом среди ясного дня.
Предоставим слово одному из этих героев — капитану Энрике Каррерасу Рохасу, которого кубинские летчики в своей среде ласково и почтительно называли «Дед»:
— Через двадцать минут мы были над целью. С высоты двух тысяч метров я увидел внизу, возле берега Плайя-Хирон, семь-восемь крупных судов и бесчисленное множество десантных барж и шлюпок… Я спикировал на набитый людьми и военным снаряжением «Хьюстон»— транспорт типа «Либерти» водоизмещением восемь тысяч тонн, с высоты 300 метров прицелился и пустил заряд — четыре ракеты… Я следил за их полетом и страшно обрадовался, когда все они попали в цель — в корму «Хьюстона». Судно задымило, и капитан быстро направил его к берегу. Два других наших самолета тоже поразили свои цели… Напротив Плайя-Хирон я различил еще одно судно, более крупное, чем «Хьюстон». Это было «Рио-Эскондидо». Позднее я узнал, что на нем было еще больше людей и снаряжения… На палубе находились грузовики, запасные части для самолетов, баки с горючим и другое снаряжение. «Рио-Эскондидо» держался в трех милях от берега. Ракеты моего «Сифьюри», подобно дымящимся молниям, понеслись к цели. Есть! Они попали в самую середину корабля. Я потратил больше времени на рассказ, чем понадобилось «Рио-Эскондидо» на то, чтобы взлететь на воздух. Вдруг в воздухе появился бомбардировщик Б-26. Я подумал, что это самолет моего друга Сильвы, но потом вспомнил, что в тот момент наших бомбардировщиков в воздухе не должно быть… Я пристроился к нему в хвост. В итоге Б-26 задымил и свалился в море возле одного из судов вторжения…