— Мы покажем миру республику трудящихся. Мы не посылаем в советы людей, которые владеют собственностью. Мы посылаем туда трудящихся. Донбасс будет представлен теми, кто добывает уголь; железные дороги — работниками транспорта; почтовое ведомство — работниками связи и т. д.
В беседе с Робинсом Ленин коснулся еще одного существенного пункта программы большевиков: разрешения «национального вопроса». Царизм безжалостно угнетал многочисленные национальности, населяющие Россию, и низводил их на положение подчиненных народностей. Все это нужно изменить, говорил Ленин. Нужно искоренить антисемитизм и другие подобные ему предрассудки, которые царизм использовал, чтобы натравливать одни группы населения на другие. Всем национальностям, всем национальным меньшинствам в России следует дать полную свободу и равные права.
Ленин сказал Робинсу, что заниматься этой сложной и чрезвычайно важной проблемой будет один из руководящих большевиков, специалист по национальному вопросу, Иосиф Сталин.[3]
Робинс спросил Ленина, можно ли надеяться, что Россия будет продолжать войну с Германией.
Ленин ответил вполне откровенно. Россия уже вышла из войны. Она не может воевать с Германией, пока не будет создана новая армия. На это нужно время. Всю прогнившую систему русской промышленности и транспорта придется перестраивать сверху донизу.
Советскому правительству, сказал далее Ленин, нужно и признание и дружеское отношение Соединенных Штатов. Он не закрывал глаза на враждебность, которую его режим вызывал в официальных кругах США. Он предложил Робинсу минимальную практическую программу сотрудничества. В обмен на техническую помощь со стороны Америки советское правительство берется эвакуировать с Восточного фронта все военные материалы, которые в противном случае неизбежно попадут в руки немцев.
Робинс сообщил о предложении Ленина генералу Вильяму Джадсону, американскому военному атташе и главе американской военной миссии в России, и генерал Джадсон отправился в Смольный договариваться о подробностях соглашения. Он выдвинул еще одно условие: до окончания войны задержать репатриацию сотен тысяч германских военнопленных, находящихся в России. Ленин согласился.
Генерал Джадсон немедленно заявил послу Фрэнсису, что интересы США требуют признания советского правительства.
— Советы — фактическое правительство странны, — сказал он, — и с ними необходимо установить отношения.
Но посол держался иной точки зрения и уже успел сообщить о ней в Вашингтон.
Через несколько дней Фрэнсис получил от государственного секретаря Лансинга телеграмму с указанием, что представителям Америки надлежит «воздержаться от всякого непосредственного общения с большевистским правительством». Следовало недвусмысленное добавление: «Доведите до сведения Джадсона».
Второй телеграммой, отправленной вскоре после первой, генерал Джадсон был отозван в США.
Робинс хотел подать в отставку из протеста против такой политики государственного департамента. К его удивлению, Фрэнсис просил его остаться на посту и поддерживать связь со Смольным.
— Мне кажется, что было бы неумно так резко оборвать с ними отношения, — сказал Фрэнсис. — К тому же, я хочу знать, что они делают, а от неприятностей я вас огражу.
Робинс не знал, что Фрэнсис стремится собрать как можно больше сведений о советском правительстве, которые были ему нужны для особых целей.
5. Тайная дипломатия
2 декабря 1917 г. Фрэнсис послал в Вашингтон первое секретное сообщение о деятельности атамана донских казаков генерала Алексея Каледина. Фрэнсис назвал его «командующим казачьими частями, насчитывающими 200 тыс. казаков». Генерал Каледин организовал на юге России белую контрреволюционную казачью армию, провозгласил «независимость Донской области» и готовился идти на Москву, чтобы свергнуть советскую власть. Группы офицеров царской армии вели для Каледина шпионскую работу в Петрограде и в Москве и поддерживали связь с Фрэнсисом.
Через несколько дней американский генеральный консул в Москве Мэддин Саммерс по просьбе Фрэнсиса послал в государственный департамент более подробные сведения о численности войск Каледина. Саммерс, женатый на дочери богатого русского дворянина, был настроен к советскому режиму еще более враждебно, чем Фрэнсис. В его сообщении говорилось, что Каледин уже объединил под своим знаменем все «честные» и «лойяльные» элементы южной России.
3
В ноябре 1943 г. полковник Рэймонд Робинс писал авторам настоящей книги: «Впервые я услышал о Сталине, когда Ленин излагал мне свои планы создания Федеративной Социалистической Советской Республики… Он говорил, что они со Сталиным хотят объединить для общей работы все национальные группы населения Советской России, и добавил, что Сталин только что занял пост народного комиссара по делам национальностей… Пожалуй, величайшим историческим вкладом Сталина в дело объединения и усиления советского народа была его блестящая работа на посту народного комиссара, по делам национальностей. Его политика способствовала искоренению расового, религиозного, национального и классового антагонизма и дала различным группам советских людей то единство и сплоченность, с каким они сражались и, не щадя своей жизни, защищали Ленинград, Сталинград и всю Русскую землю». В последней фразе полковник Робинс, разумеется, говорит об исторической роли, которую во вторую мировую войну сыграл советский народ, вынудивший к отступлению и разгромивший нацистских захватчиков. (Примеч. авторов)