Отряд спецназначения, дислоцированный в Лашкаргахе, в декабре 1984 года был развернут на базе 16-й бригады в Чучково. Зона ответственности отряда — пустыня Регистан и Дашти Марго.
Каждый из отрядов ежедневно высылал для боевых действий по 5–6 разведгрупп. Даже если комбриг сам никуда не выходил, не вылетал на досмотр, а просто находился на центре боевого управления, он не мог ни отдохнуть, ни отвлечься. Особенно если группа завязывала бой. Руководил, принимал решения, подсказывал командиру и вытаскивал ребят.
У Герасимова существовало «золотое правило»: если в поиск уходит рота, с ней идет замкомбрига. Он не подменяет ротного командира. Однако тот (а это, как правило, молодой офицер) твердо знает — с ним заместитель командира бригады. Значит, их не бросят, не оставят в трудную минуту. Что и говорить, это мощная моральная поддержка. Тем более что Герасимов запрещал старшим начальникам, выходящим вместе с подразделениями, вмешиваться в действия командиров.
Сам комбриг за два с лишним года в Афганистане принимал участие в засадах, ходил с группами в поиск, летал на досмотры. Кстати, что касается полетов, Дмитрий Михайлович на войне налетался вдоволь. Даже научился сам пилотировать вертолет, сначала Ми-8, потом Ми-24.
Но главным его делом было, разумеется, руководство подразделениями, то есть четырьмя батальонами спецназа. Ведь зона ответственности бригады — 1127 километров по фронту и 250 километров в глубину!
На счету спецназовцев полковника Герасимова — немало славных дел, как громких, которые вошли в историю спецназа, так и вполне рядовых. Хотя можно ли считать рядовыми дела спецназа на войне? Каждый выход, засада, налет, каждый бой был особенным. О некоторых из них и хочется рассказать.
Первые три недели после прибытия в «Лошкаревку», как по-русски переименовали афганский Лошкаргах. спецназовцы превратились в строителей. Сборно-щитовой домик в городке построили всего один — это штаб бригады. На большее не хватило материалов.
Остальные строения лепили из глины.
Воды в лагере не было. Ясно, что предстояло бурить скважины. А пока поехали на афганский завод, который перерабатывал хлопок, договорились о заправке цистерны с водой.
Потом, когда пробурили свои скважины, заводчане приезжали за водой к ним.
Строить строили, но не забывали, что вскоре предстояла первая боевая операция. Для этого далеко ходить не пришлось. Под боком, в тридцати верстах, орудовала некая банда. Моджахеды нападали на наши продовольственные колонны, следующие на Кандагар.
Герасимов приказал провести воздушную разведку. Первые вылеты ничего не дали: кишлаки как кишлаки. Но однажды утром от досмотровой группы на ЦБУ пришел доклад: «Наблюдаем взрывы. Похоже, это учебный полигон. Стоят мишени, разбитые машины, по ним стреляют».
После сообщения комбриг провел доразведку. Выяснилось: в районе действует школа по подготовке гранатометчиков.
Что ж, решили эту школу уничтожить. Однако боевого опыта — никакого. Возглавил группу нападения замкомбрига Михаил Мосолитин. Под его командой четыре боевых машины пехоты, два бронетранспортера. То есть группа была небольшая, решили, что, мол, моджахедовская школа — раз-два и расправимся.
Но все оказалось намного сложнее. Когда первая бээмпэшка уперлась в канал, из укрытия ударили гранатометчики. Боевая машина подбита, двое бойцов — ранены.
Стали второй БМПешкой вытаскивать подбитую машину, «духи» и вторую накрыли огнем.
Срочно подняли вертолет, тот стал наносить удары. «Духи» начали отходить. Комбриг послал на помощь бронегруппу. Связались со штабом 40-й армии, подняли звено СУ-25. Те нанесли бомбо-штурмовой удар. Две подбитые бээмпэшки удалось вытащить из-под огня.
По оперативным данным, было уничтожено 127 гранатометчиков, школа перестала существовать. Больше на этом участке на наши колонны никто не нападал.
Так учились воевать. Потом были и победы, были и неудачи, потери. Это его ребятам из 7-го шарджойского отряда удалось сделать то, что не смогли осуществить ни гэрэушные, ни кагэбэшные резидентуры в разных странах.
А суть состояла в том, что в 1986 году многие советские разве-даппараты за рубежом получили приказ: добыть образец новейшего суперсекретного американского зенитного ракетного комплекса «Стингер». Увы, сколько ни бились резидентуры, задача оказалась невыполнимой.