Вывод напрашивался сам собой: она начинала сходить с ума.
Злясь на себя за подобные заключения, Алекс резко откинула одеяло и встала. Что бы ни произошло, скоро всё кончится. Скоро она уйдёт отсюда и спасётся. Но, зачерпнув холодную воду из тазика и плеснув его себе в лицо, Алекс вдруг замерла, с ужасом признаваясь себе, что не хочет этого.
Снова застонав, она вытерла лицо, оделась, тщательно уложив волосы в тугой узел на затылке, и направилась к двери, поправляя на ходу свои очки. Выходя из комнаты, она приказала себе не думать ни о чём. Так ей будет легче встретить новый день. Так ей будет легче жить дальше. И справиться с любым испытанием, которое ей было уготовано.
Спустившись по лестнице, Алекс остановилась у самых дверей больного, услышав доносившиеся из его комнаты тихие голоса. Ощущая смутное беспокойство, она открыла дверь и вошла. Марк менял повязку своего друга, а тот, лёжа в постели, что-то тихо говорил ему. На нём была надета белая льняная рубашка, которая теперь полностью скрывала его могучую сильную грудь и повязку на плече. Левый рукав был просто перекинут назад. Алекс вдруг почувствовала горькое разочарование, не понимая, вызвано оно тем, что кто-то другой кроме неё дотрагивался до больного. Или тем, что она теперь не могла лицезреть его золотистую грудь.
И если с самого утра настроение не задалось, то теперь оно испортилось окончательно.
- О, мисс Алекс, доброе утро! - улыбнулся ей Марк, едва заметив её. - Как спалось?
Отвратительно!
- Хорошо, - чуть ли не буркнула она, подходя к кровати. - Доброе утро. - Она остановилась у подножья кровати и с беспокойством посмотрела на больного. - Как… как вы себя чувствуете?
У неё снова очень неровно забилось сердце. В ожидании его ответа. В ожидании момента, когда снова услышит его звучный, будоражащий голос.
- Немного лучше, чем вчера, - тихо ответил он, повернув к ней свое лицо.
Тони, наконец, увидел её, стоявшую недалеко от него, и сердце внезапно сжалось в груди. Боже, она была такой маленькой, такой хрупкой и очаровательной, что снова перехватило дыхание! Он даже не думал, что так сильно скучал по ней, пока она не оказалась рядом с ним. Неожиданно стремление держать её от себя подальше показалось ему просто нелепым и ничтожным. Как он мог жить без её взгляда, без её голоса? Это было единственное, что ему сейчас было нужно. Это было единственное, ради чего он вернулся в этот мир.
Она выглядела такой грустной и одинокой, что Тони испытал почти болезненное желание просто прижать её к своей груди. Он хотел положить её голову на своё плечо и спрятать в её блестящих волосах своё лицо. Волосах, которые были так жестоко схваченные в тугой узел, и которые он мечтал распустить…
Она не отвела от него своего взгляда, когда их глаза встретились. Тони мог бы улыбнуться ей за этот подарок. Если бы мог.
- Мисс Алекс, - нарушил молчание Марк, глядя сначала на своего друга, затем на поникшую девушку. - Мазь закончилась. Вы приготовите ещё?
Алекс ощущала какую-то непонятную боль, глядя в невероятно грустные золотистые глаза. Она понимала, что теперь его раной будет заниматься Марк. И от этой мысли ей стало ещё горше.
Взглянув на Марка, она всё же смогла произнести, проглотив ком в горле:
- Конечно, вот только… - Она снова посмотрела на больного. - Мне нужно посмотреть рану. Возможно, теперь её следует лечить другими способами. Мазь может повредить рану при очередной смене повязки.
Марк кивнул и отошёл в сторону.
- Тогда смотрите.
У Алекс учащенно забилось сердце. Боже, ещё один раз, возможно в последний, ей было позволено коснуться его! Она медленно обогнула кровать и встала прямо напротив него. Быстро взглянув на суровое, покрытое золотистой щетиной лицо, Алекс потянулась к нему и осторожно подняла полотно на раненом боку. Опухоль спала окончательно. Однако рана всё ещё не затягивалась, она даже не начинала покрываться заживляющей коркой. Мазь на основе липкого мёда действительно повредила её. Нужно было сменить мазь на что-то более действенное, на то, что могло бы успокоить повреждение ткани.
- Ну что? - вдруг раздался хриплый шёпот больного. - Что-то способно меня исцелить?
Она снова посмотрела на него так, что сдавило в груди. Тони начинал бояться её взгляда. Бездонного и невероятно нежного, который проникал ему в самую душу. Это он попросил Марка надеть на себя рубашку, потому что чувствовал себя уязвимым перед Алекс. Но сейчас, даже в рубашке, он вдруг почувствовал себя полностью обнаженным.
- Конечно, - прошептала Алекс, ощутив боль в груди от горечи и обречённости, звучавшей в его голосе. - Вы обязательно поправитесь.
Откуда в ней столько добра и сострадания к нему? Почему она смотрит на него так, будто он что-то значит для неё? Будто он дорог ей? Тони вдруг медленно поднял правую руку, что была ближе к ней, и осторожно сжал её дрожащие пальцы. Не коснуться ей сейчас было хуже смерти. Он не мог побороть эту потребность. Он должен был хоть как-то дать ей знать, что значит для него её присутствие. Особенно когда он не мог выразить это словами.
И к его радости, она не отшатнулась от него.
В ответ она сжала его руку.
И это перевернуло его сердце. Он не знал, чем заслужил право быть рядом с ней, но испытал безграничную благодарность к ней за это.
За то, что не отпустила его руку.
- Спасибо, - хрипло молвил Тони, чувствуя тепло её руки. Чувствуя её. - Спасибо, Алекс.
Ему не следовало говорить такое. Внезапно все обиды мигом улетучились. Алекс стояла, еле живая. Она не могла дышать. Грудь сдавила такая боль, что она не могла даже пошевелиться. И дело было не в его прикосновении, которое почти парализовало её. В его голосе и глазах таилась такая мука, что у неё защипало в глазах. Его слова… Почему-то ей казалось, что он говорит не об исцелении своих ран. И благодарит вовсе не за то, что она вылечила его. Алекс вдруг захотелось прижать его к себе. Захотелось погладить по золотистым волосам и заверить его, что всё будет хорошо.
Он медленно разжал свои пальцы.
Алекс осторожно выпустила его руку.
И опустила свою, чувствуя, как перехватывает горло. Боже, она обещала себе не придавать больше значения его взглядам и речам, но сейчас от этого казалось, зависела её жизнь! Отступив на шаг, она медленно развернулась и вышла из комнаты.
В повисшей тишине Марк перевязал рану друга и накрыл его одеялом. Никогда прежде он не видел его таким подавленным, почти потерянным. После Ливи Тони закрылся в себе, не позволяя себе абсолютно никаких привязанностей. Вот уже два года он сторонился людей. И особенно женщин. До того, как Алекс появилась в этом доме. Марк видел, что девушка вызывает в его друге особые чувства. Чувства, которые пугали Тони. И Марку стало его безумно жаль.
- Тони… - заговорил он, чувствуя потребность что-то сказать ему.
Но Тони оборвал его на полуслове.
- Не говори ничего, - хрипло попросил он и закрыл глаза.
***
И снова Марк застал девушку на кухне, где она готовила очередную настойку для Тони. Почему ему казалось, что сейчас в этом самом доме происходило нечто совсем другое, чем стремление и попытки вылечить больного человека?
Девушка даже не подала виду, что заметила его появление, когда он вошёл. Марк грустно вздохнул и подошёл к ней.
- Он заснул. - Почему то он почувствовал себя обязанным сказать это.
Алекс, наконец, посмотрела на него.
- Он что-нибудь кушал? - спросила она с тревогой, перестав измельчать сушёные листья тысячелистника и цветки ромашки.
- Да, я покормил его бульоном. - Марку было не по себе от выражения её грустных глаз. Чёрт побери, он не хотел, чтобы она грустила. Чтобы грустил Тони. И снова ему пришлось разряжать обстановку, которая давила на всех. Улыбнувшись, он произнёс притворно весёлым голосом: - Бульон, конечно, ему полезен и я сто раз ему это говорил, но он не желает слушать меня. Видите ли, ему нужно что-то посущественнее.