В минуты оцепенения, когда всё вокруг становилось безразличным, Алекс задавалась вопросом, за что же всё-таки полюбила его. Что заставило её полюбить его так отчаянно и беспредельно? Алекс даже пыталась отравить свои мысли о нём, но у неё ничего не вышла. Он ведь не сделал ради неё ничего. Год назад он бессовестно украл её поцелуй. Через год заставил друга похитить её, чтобы она вылечила его. Он не поделился с ней ни одной своей мыслью, ни одним своим переживанием. Лишь однажды признался, что любит музыку. И приготовил ей чай, хотя возможно никогда прежде не держал в руках чайник.
Так кого она полюбила?
Алекс пыталась понять, что в нём было такого особенного. И тут же понимала, что весь он был особенным. Она любила его ворчание, когда он был чем-то недоволен. Она любила отвечать на его вопросы о фикусах и растениях. Она любила золотистые глаза, которые только у него умели завораживающе светиться и темнеть. Ей понравилось брить его. Ей нравилось ухаживать за ним, держать за руку, когда он нуждался в ней. Она обожала прикосновения его губ, обожала, когда он прижимал её к своей широкой, сильной груди. Обожала видеть его ямочки на щеках, когда он улыбался ей. Одной своей улыбкой он мог заставить её сердце трепетать до безумия.
И он заставил её почувствовать себя такой же особенной!
Этого было достаточно, чтобы она полюбила его. И этого было достаточно, чтобы ей хотелось умереть без него. Как же сильно она заблуждалась, считая, что “любовь - это иллюзия привязанности”. Как она могла быть такой глупой и недалёкой? Она так много чувствовала. Так много испытала теперь.
В какой-то момент Алекс стало казаться, что она сойдёт с ума, но вместо этого наступила блаженное оцепенение.
Цветы и растения больше не интересовали её. Она пыталась заняться ими, но всегда забывала довести дело до конца. С тех пор она не пересадила ни одного цветка, не полила ни одно вечнозелёное растение. Она перестала различать оттенки и цветы, перепутав как-то жёлтые тюльпаны с красными розами.
И тогда она осознала, что ни на что больше не способна. Кроме как стоять вот так, как сейчас, и просто смотреть на бабочку, которая, проживая свои последние минуты, всё же пыталась что-то сделать. Но даже у бабочек терпение было небезграничное. И она улетела, решив не мучить себя пустыми попытками. Может ей стоило так же куда-нибудь уехать? Но куда? И как могла она убежать от себя? Это было бы ещё хуже.
Неожиданно в оранжерею вошла взволнованная Кейт. Увидев сестру, застывшую у рабочего стола, Кейт расправила плечи, стараясь улыбаться как можно непринуждённее, и направилась к Алекс с таким видом, будто её ничего не тревожило.
- Дорогая, ты ещё не закончила? - мягко спросила она, пытаясь быть как можно осторожнее и деликатнее.
После своего возвращения домой Алекс изменилась настолько, что её никто не узнавал. Словно её подменили. Сначала они решили, что она действительно болеет, но когда бледность и застывшее выражение лица так и не прошли, Кейт поняла, что случилось что-то ужасное. Что-то мучило Алекс, и так сильно, что она перестала замечать окружающих и могла встать и пройти мимо, даже не оглянувшись. Однажды Алекс призналась, что Мэри чуть не умерла у неё на руках и что это так сильно потрясла её, что она не могла до сих пор прийти в себя. Но Кейт была уверена, что это простые отговорки.
Алекс лгала, и один Бог знал, почему. Её терзало что-то, она страдала в безмолвии и никому не решалась рассказать об этом. Кейт начинала сходить с ума от беспокойства за неё. Она спорила и ругалась с тётей и Тори, которые отговаривали её от прямого разговора с Алекс.
- Иногда боль запрещает нам говорить об этом, - сказала тогда Тори, обнимая дрожащие плечи Кейт. - Когда я думала, что потеряла Себастьяна, я не представляла, что смогу этим поделиться хоть с кем-нибудь. Это бы меня просто убило. - Вытерев свои и слёзы Кейт, она тихо добавила: - Алекс ещё не готова. Дай ей немного времени…
И Кейт старалась быть терпеливой, опекая и заботясь об Алекс так, как только та это позволяла. Она делала всё возможное, чтобы выглядеть при этом жизнерадостной и весёлой, но силы её были на исходе. Возможно, из-за беременности она так сильно размякла, но Кейт не на шутку стала опасаться за Алекс, которая буквально таяла у неё на глазах.
И сейчас, глядя на осунувшуюся и бледную сестру, Кейт почувствовала, как болезненно сжимается сердце. Сделав глубокий вдох, она спросила ровным голосом:
- Ты ещё долго будешь заниматься своими растениями?
Встрепенувшись, Алекс посмотрела на сестру.
- Мне… Я должна пересадить… нет, срезать засохшие листья этого… этого цветка.
Кейт попыталась улыбнуться шире, стараясь отвлечь её хоть бы разговорами о её любимых подопечных.
- А что это за цветок, дорогая?
Алекс вдруг нахмурилась, опустив взгляд на зелёные листья и белый бутон цветка, затем снова взглянула на сестру и пожала плечами:
- Не… не помню…
Кейт охватила такая паника, что у неё задрожали руки. Проглотив ком в горле, она, наконец, избавилась от болезненной улыбки и сжала руку Алекс.
- Это же твой любимый спатифиллум, - едва слышно молвила она, глядя в пустые, ничего не выражающие глаза сестры. - Боже, Алекс…
- Ах, вот вы где, - раздался голос Тори, которая так вовремя появилась в оранжерее, оборвав едва зародившийся разговор. Увидев бледную Алекс и застывшую Кейт, Тори быстро направилась к ним и положила руки на плечи Кейт, безмолвно уговаривая её взять себя в руки. - Как бы заняты вы ни были, - притворно весёлым голосом произнесла она, - но я вынуждена вас прервать, потому что у меня для вас есть хорошая новость.
В этом доме так давно не было хороших новостей, подумала Алекс, взглянув на невероятно красивую среднюю сестру, которая вот уже целый год была замужем за человеком, которого любила всю свою жизнь. Себастьяну и ей пришлось пройти через немыслимое, чтобы быть вместе. Как и Кейт с Джеком, которые теперь готовились стать родителями.
Как странно, что можно проживать жизнь, совершенно не чувствуя её и не участвуя в ней.
- Что за новость? - удалось спросить Кейт на удивление спокойным голосом, повернувшись к Тори.
Тори снова улыбнулась, так мягко и с таким пониманием, что Кейт чуть не заплакала.
- В деревню приехал друг Себастьяна, и он пригласил его завтра к нам в гости. Надеюсь, ты не возражаешь, Кейт?
- Я? - Кейт, наконец ощутила настоящее удивление, немного успокоившись. - Это ведь дом Габби, он должен принимать решения.
- Он ведь рад любой компании, особенно мужской, - заметила Тори. - Помнишь, как он любил повторять, что все женщины семейства Хадсон доведут его до сумасшествия, потому что ему не с кем обсуждать даже скачки.
- Да, - рассеяно кивнула Кейт, нахмурившись. В последнее время она хмурилась так часто, как не делала этого за последние несколько лет, несмотря на то, что любила повторять, что от этого появляются морщины. - И кто этот неожиданный гость?
- Герцог Пембертон.
- Кажется, я где-то слышала это имя, но не могу вспомнить, где.
- Зачем что-то вспоминать? Он сам нам всё о себе расскажет. Алекс, - Тори быстро повернулась к младшей сестре. - Тебе придётся надеть свой самый лучший наряд, потому что говорят, герцог безумно красив, безумно богат и к тому же не женат.
Безразлично пожав плечами, Алекс положила на стол садовые ножницы и отвернулась от сестёр.
- Простите, но мне нужно… Я должна полить… один цветок…
Ступая бесшумно, она вышла в сад через задние двери и вскоре скрылась за тисовыми деревьями. Кейт застонала и привалилась к столу, положив дрожащую руку себе на лоб.
- Я так больше не могу, - проговорила она хриплым голосом.
- Кейт, - Тори осторожно взяла сестру за руку. - Дай ей ещё немного времени…
- Но сколько ещё! - вскричала Кейт так громко, что разболелось горло. - Пока она не угаснет на наших глазах?
- Мы этого не допустим.
- Тори, - Кейт выпрямилась и с ужасом посмотрела на сестру. - Она не смогла ответить на мой вопрос, что это за цветок. - Жестом руки она указала на глиняный горшочек. - А это ведь её любимый спатифиллум! Тори, она забыла названия своих любимых цветов…