- Алекс, - проговорил Марк, вставая. В его голосе была слышна боль, когда он добавил: - Это не моя история… Я не могу…
- Я хочу помочь ему, - решительно оборвала его Алекс. Она подошла ближе и положила руку на его сжатый кулак. - Я безгранично уважаю вашу преданность и верность Тони, но я должна знать это… - Она вдруг сделал глубокий вдох и едва слышно молвила: - Я люблю его.
Она впервые произнесла эти слова вслух, и это потрясло её гораздо больше, чем Марка.
- Ох, Алекс, - сокрушённо выдохнул он, увидев как от слез заблестели ее глаза. Он не хотел причинять ей боль, но почему-то решил, что настало время хоть кому-то попытаться спасти беднягу Тони. И возможно это было под силу только этой хрупкой, но невероятно сильной духом и храброй девушке, которая умудрилась вытащить его друга с того света. Он быстро вытер слезу с ее щеки, желая всем сердцем помочь и ей, и Тони и, наконец, сказал: - В него стрелял любовник Ливи.
Алекс вздрогнула и сделала шаг назад, изумлённо глядя на него.
- Как? Как это произошло?
Марк рассеянно провёл рукой по своим чёрным как смоль волосам.
- Она пряталась здесь вместе со своим любовником, который и стрелял в Тони, а потом избил его, раненного. Я подоспел слишком поздно… Вот уже два года, как Тони разыскивает Ливи. Два года беспрестанного, но тщетного поиска.
- Почему он хочет найти её?
Марку было очень трудно говорить об этом. Особенно Алекс. Но он всё же ответил:
- Из-за неё он убил собственного отца.
Обомлев, Алекс смотрела на Марка расширившимися глазами, не веря до конца, что это правда. Так слухи были не пустым местом? Он действительно убил родного отца?
- Не спешите осуждать его, - с горечью проговорил Марк, видя, как побледнела Алекс.
И к его большому изумлению, она вдруг гневно посмотрела на него.
- Я полюбила его даже, когда не знала, как его зовут и сколько ему лет. И не сердилась на него даже тогда, когда он приказал вас бесцеремонно выкрасть меня из дома и привести к нему. Как я могу судить его сейчас?
Поразительно, но как теперь ей было легко говорить о своей любви к нему!
Марк готов был обнять Алекс за ее слова, восхищаясь её добротой и великодушием. И вдруг понял, что если уж кому и следует рассказать эту горестную историю, то только ей, потому что именно Алекс могла бы поправить ущерб, нанесённой его мерзавкой сестрой.
- Я не знаю, что нашёл в ней Тони, - начал Марк, взглянув вдаль, - но он искренне полагал, что любил её. Я знаю Ливи достаточно хорошо, чтобы понять, что ей никто не нужен. Она подлая, тщеславная и эгоистичная, но очень красивой девушкой. Видимо именно ее красота и вводила всех в заблуждение, отвлекая от ее истинной натуры. Она заигрывала с каждым мужчиной, который только попадался ей на пути. Я пытался предупредить Тони, но он не желал меня слушать, и верил, что она по-настоящему любит его в ответ. Я так надеялся, что хоть бы поездка в Европу немного охладит его чувства, и он поймёт, что она ему не пара. Но не тут-то было. Когда он вернулся, эта тварь… - Марк выругался про себя, стараясь не так резко говорить перед Алекс, но он едва сдерживал свою злость. - Она соблазнила его, и Тони перестал думать о чём-либо ещё, кроме неё и желания жениться на ней. Он даже поссорился с родным отцом, но тот, в конце концов, дал согласие на этот брак. Лучше бы покойный герцог отрёкся от Тони, чем сделал это.
В голосе Марка было столько злости, что Алекс поежилась от холода. Она уже знала в общих чертах о том, что он рассказал сейчас. Ей было невероятно тяжело слышать о том, как Тони любил кого-то ещё. Но гораздо тяжелее было услышать о том, как эта любовь обернулась для него настоящей катастрофой. И превратила его в того полумертвеца, каким он стал после игры на скрипке.
- Что же произошло дальше? - тихо спросила она, обхватив себя руками, чувствуя, что дрожит от холода несмотря на тёплый летний день.
- Тони объявил о помолвке, но теперь Ливи не торопилась выходить за него замуж. Мне кажется, она, добившись своего, просто устала от него, и не хотела быть его женой. И только положение и деньги Тони сдерживали её. Она стала вести себя с ним очень дерзко, холодно, прилюдно игнорировала его. Тони не понимал её, он сходил с ума, а она забавлялась, играя им. И постоянно просила отложить дату свадьбы. Два года длилась их помолвка. И однажды я понял, почему. - Марк сжал руку в кулак, готовый прямо сейчас придушить гадину, если бы та оказалась в его руках. - Как-то утром я застал ее в конюшне, вместе с конюхом нашего отца, с которым она… Эта тварь во всю резвилась на сеновале, наплевав на чувства Тони. Я чуть было не убил ее тогда, и пошел, чтобы рассказать об этом Тони, но эта тварь заявила, что скажет ему, будто я изнасиловал ее, если я посмею открыть рот.
Алекс стало по-настоящему дурно. Боже, а она-то наивно полагала, что эта Ливи искренне любила Тони! Как можно желать или даже думать о прикосновениях другого мужчины, когда у тебя в сердце живёт только один человек? Боже, как должно быть было больно Тони, когда он узнал о вероломном предательстве своей невесты! Алекс осторожно коснулась руки Марка, желая успокоить его.
- Когда он узнал об этом?
Марк вздрогнул и посмотрел на нее.
- Он так никогда и не узнал об этом, - с мукой в голосе проговорил он, опустив голову и глядя на их руки. - Я не осмелился рассказать ему, чтобы не причинить ему боль. Но лучше бы я сделал это, чем позволил случиться тому…
Он замолчал и резко отвернулся от нее. Алекс вся сжалась, понимая, к чему он приблизился. К тому, что откроет тайную дверь в душу Тони. К тому, что навсегда изменит ее жизнь.
- Что произошло?
Марк резко повернулся к ней. Глаза его горели.
- Алекс, прежде чем я скажу об этом, вы должны знать, что он безумно любил отца. Он боготворил его и никогда бы не причинил ему хоть бы малейшего вреда.
- Я знаю… Я знаю, Марк, - прошептала Алекс, ощущая душивший в горле ком. - Я знаю…
- Я был на крыльце, когда увидел, как Тони внезапно возвращается домой, - быстро заговорил Марк, желая поскорее покончить с этим. - Это удивило меня, потому что он полчаса назад отбыл в Лондон, чтобы привезти обратно свою мать и сестру. В тот день у слуг был выходной, и в доме находился только его отец. Когда, подъехав, он спрыгнул с коня и помчался в дом, я подумал, что он что-то забыл. Отдав коня груму, который подошёл, я направился за ним, и когда вошёл в дом… - Он закрыл глаза, словно бы заново переживая те мгновения, и тихо сказал: - Я услышал крики. И помчался в сторону кабинета. Дверь была открыта. Ливи, эта… она стояла, завернувшись в простыню, и кричала, что ее изнасиловали. Я не знаю, что на самом деле произошло там. Тони никогда не рассказывал об этом. Но тогда он… он стоял на коленях, а перед ним лежал его отец. Абсолютно голый. И мёртвый. Потому что Тони задушил его собственными руками.
Марк поднял голову и посмотрел на Алекс. И увидел, как у нее по щекам текут слёзы. Он осторожно стер её слёзы, и хрипло молвил:
- Не поверите, но в тот день я плакал вместо него, уводя его оттуда прочь. Он не проронил ни слова, когда я посадил его в карету и приказал кучеру гнать, куда глаза глядят. Он был бледнее полотна, и вероятно так и не понял до конца, что сидит в карете. Какое счастье, что его матери и сестры не было в доме, и они никогда не узнают правду. Я остался дома и позаботился о его отце и сказал появившемуся потом дворецкому, что герцог упал с лошади и сломал шею. Я договорился о похоронах, но не остался на них. Я поехал к Тони. Я не мог оставить его одного. Он ведь мне почти как брат. Как я мог бросить его?
Алекс резко отвернулась от него, понимая, что задыхается. Господи милостивый, через что заставили его пройти! Она не могла дышать, чувствуя режущую боль в груди. По щекам текли слезы, которые она не могла остановить. Несмотря на всё то, что с ним произошло, несмотря на то, что его предали и сожгли его душу, он всё же был способен на нежность, от которой сжималось сердце. Как он мог столько времени жить с этим? Как он мог улыбаться ей и заставлять верить в то, что жизнь прекрасна, когда у него самого не было жизни?