- Н-не могу… - хрипло проговорил он своим глубоким, до боли знакомым голосом, от которого мурашки побежали по спине.
У него был пристальный, чуть затуманенный, но такой невероятно тяжелый взгляд, что Алекс не сразу поняла, что он хочет сказать, чувствуя себя почти загипнотизированной. Сердце так гулко стучало в груди, что было трудно дышать. Когда он моргнул, Алекс пришла в себя и потрясённо уставилась на него.
- Не можете? Но вы… должны! Будет очень больно!
- Я потерплю.
Алекс охватило беспокойство. О чём он говорит? Неужели не понимает, что это не игрушки? Она не сможет работать, зная, что является источником его боли. Сжав ложку, она строго велела, пристально глядя на него:
- Послушайте, вы должны выпить это! Мне предстоит…
Но снова раздался его неумолимый, чуть дрожащий, но непреклонный голос:
- Нет!
Это окончательно разгневало Алекс. Она осталась, чтобы помочь ему, чтобы спасти его, избавить его от страданий, а он отказывает, прежде всего, ей в толике утешения! И не желает следовать её инструкциям!
- Это для вашего же блага, - в последний раз попыталась Алекс, чувствуя, как дрожит её голос.
Боже, она не справится! Теперь точно ничего не сможет сделать, если он откажется. Но он отказался. Снова!
- Нет.
Невероятно! Алекс вдруг ощутила такой гнев, что у неё потемнело перед глазами. Никогда прежде ей не приходилось так часто на кого-то сердиться. Подумать только, она старается ради него же самого, а он! Какой невыносимо упрямый человек! Бросив на тумбочку ложку и разбрызгав по сторонам лекарством, Алекс встала и повернулась к его боку.
- Тогда не говорите потом, что я не предупреждала!
Руки дрожали от гнева, но она попыталась успокоить себя и сделала глубокий вдох. Она должна быть предельно собранной, когда приступит к делу. Она не имела права допустить ошибку, как бы ни была сердита на него.
Взявшись за края полотенца, Алекс медленно приподняла его. Больной еле заметно вздрогнул, но не застонал, чему Алекс была ему крайне благодарна. И она поняла, что он будет терпеть, прилагая нечеловеческие усилия. Глупец! К чему такое геройство? Неужели ему мало страданий?
С ненавистью бросив на пол грязное полотенце, Алекс увидела, как струйка алой крови потекла по его животу. Ей снова стало не по себе, и она даже не заметила, как тихо проговорила:
- Я не хочу причинять вам боль.
Алекс так же не видела, как больной смотрит на её бледное лицо. Как он, превозмогая боль, попытался улыбнуться ей, от чего две ямочки еле заметно обозначились на его бледных щеках. И приняв для себя решение, он закрыл глаза и тихо сказал:
- Мне не больно.
Алекс захотелось ударить его. Потому что его слова, его ложь причиняли боль ей. Он выводил её из себя, доводил до исступления, но она не поддастся. Каким бы невозможным он ни был! Если он готов терпеть, значит, так тому и быть.
Взяв смоченное полотенце, она отжала его прямо над его раной, стремясь смыть всё то, что способствовало гноению. К её облегчению больной не издал ни единого звука и даже не вздрогнул. И это дало ей силы продолжить, с величайшей осторожностью обмывая рану и стирая кровь, которая продолжала сочиться. Снова смочив полотенце, Алекс повернулась к больному, готовясь к самому сложному. Взглянув на него, она увидела, что лицо его было полностью непроницаемым. Единственное, что выдавало его, были плотно сжатые губы. Алекс поразилась той силе, которая подпитывала его выдержку.
Решив поскорее закончить, Алекс положила полотенце на его уже пропитавшуюся влагой рану и, слегка надавив на неё, стала медленно снимать белую корку гноя…
Судорожно сглотнув, Энтони вжал лицо в подушку, пытаясь сдержать стон. Ему показалось, что с него заживо сдирают кожу. Это было так невыносимо, что он едва мог дышать. Казалось, ещё немного и он потеряет сознание. Но, черт возьми, он обещал ей терпеть. И он сделает это во что бы то ни стало.
Боль туманила рассудок, но каково же было его удивление, когда, открыв глаза, он увидел её! Еле различимый образ, который мелькал перед ним, но рядом была именно она! Он не мог ошибиться. Её голубые, чуть повлажневшие глаза. Этот образ… Господи, как хорошо он помнил её!
Господи, она пришла! И пыталась помочь ему.
Тони видел, как она напугана и бледна. Как ей тяжело заниматься его раной. Он не хотел пугать её ещё и своими стонами, но боль была просто адской. Она снова провела полотенцем по ране. Тони вздрогнул, сжимая руки, и тут же другая острая боль пронзила его плечо. Его вывихнутое плечо. Он понял это только тогда, когда она ощупывала его. Вот почему он не мог шевелить рукой долгих два дня. Чудесно! Ещё одно наказание в чашу его грехов. И он не пытался подавить боль, которую заслужил, не хотел убежать от наказания.
Он заслужил всё это. И даже больше.
Но неожиданно его коснулось нечто мягкое, недалеко от раны. Тони с отчаянной благодарностью понял, что это её нежная рука. Она погладила его, пытаясь успокоить. И он попытался сосредоточиться на её волшебных пальчиках. Её присутствие, нежные прикосновения, прерывистое дыхание и нежный голос могли бы вытащить его из этого ада.
Только она могла бы спасти его. Спасти то, что от него осталось.
- Ещё немного, - прошептала Алекс, полностью занятая делом. - Еще чуть-чуть…
И это было действительно так. Гнойная корка почти вывелась, чему Алекс несказанно обрадовалась. Она взяла кружку с горячей водой и капнула пару раз на рану. Последние остатки гноя поползли по его напряженному животу. Алекс тут же вытерла след чистым полотенцем. Проделав это несколько раз, пока рана не очистилась, Алекс взяла последнее сухое полотенце и положила на рану.
Теперь нужно было остановить кровотечение. Надавив на полотенце, Алекс вдруг ощутила дрожь в коленях и медленно присела в кресло, проведя свободной рукой по волосам. Господи, из неё будто разом ушли все силы! Проделанная небольшая работа отняла у нее столько сил, что она едва держалась. А ведь всё самое трудное было впереди.
Глубоко вздохнув, Алекс посмотрела на больного. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку, и еле заметно дрожал. И только тут Алекс поняла, что он сдержал слово и не проронил ни звука, пока она обрабатывала рану.
У Алекс вдруг задрожала нижняя губа. Какой глупый! И безрассудный. Его молчаливость и покорность терзали её хуже любой пытки.
Покачав головой, она встала и зафиксировала полотенце на ране, а потом взялась за плед, чтобы укрыть им больного, отметив при этом, что на нём всё же есть бриджи.
В этот момент раздался звук открывающейся и закрывающейся двери. А через пару секунд в комнату вошёл гигант с небольшим свертком в руках. При виде него Алекс вдруг испытала несказанное облегчение.
Гигант внимательно посмотрел на неё, а потом перевел обеспокоенный взгляд на друга.
- Как он?
Алекс опустила голову, пытаясь скрыть от него свои чувства, и быстро поправила очки.
- Как и прежде, - тихо ответила она. - Вы принесли мне всё, что я просила?
- Да, мисс.
Господи, наконец, он перестал называть её “женщиной”! Однако сейчас ничто не могло бы обрадовать её. Собрав грязные полотенца и бросив их в тазик, Алекс взяла поднос и направилась к выходу, проговорив на ходу:
- Пойдемте со мной. Я дам вам всё необходимое. Вы будете менять полотенца на его ране, и обтирать его, пока я готовлю лекарства.
Гигант последовал за ней на кухню и положил на свободный стол свой сверток. Оглядевшись по сторонам, он был приятно удивлён, обнаружив отсутствие прежнего бардака. Он медленно повернулся к маленькой хмурой мисс в очках, которой пришло в голову прибраться здесь. Он не знал, как она поможет Тони, но раз сам Тони послал за ней, значит, она была нужна. Ему.
Вылив в ведро грязную воду, Алекс наполнила тазик чистой, поставила его на поднос, аккуратно сложила рядом стопку чистых полотенец и вручила всё это гиганту.
- Вы скоро придете? - вдруг с дрожащим голосом спросил он, пристально глядя на неё с высоты своего могучего роста.