- Конечно, - тут же сказал он, готовый ради нее на все. Он подошел ближе, хорошо помня дни, когда они оба пытались помочь Тони вот так же поправиться. Господи, то, что она сделала сегодня для Тони! Марк до сих пор ощущал резь в глазах, когда вспоминал мертвенную бледность друга и тихий голос Алекс, которая вела его по дому. Ни одна девушка на свете не смогла бы сделать то, что проделала Алекс. - Я сделаю для вас всё, что угодно.
- Мне нужна холодная вода и чистые полотенца. Необходимо сбить температуру ее светлости.
- Сейчас же все сделаю…
Марк хотел развернуться и броситься на выполнение задания, но его остановил голос Алекс.
- Как он?
Марк снова взглянул на девушку, которая сегодня сделала почти немыслимое.
- Он сейчас в гостиной вместе с сестрой и вашим братом. Они отвлекут его, и он придет в себя. Я дал ему стакан бренди и приказал выпить до дна. Он обязательно придёт в себя. - Он вдруг наклонился и заключил Алекс в свои медвежье объятия, а потом поцеловал ее в щёку. - Господи, Алекс, спасибо вам за то, что вы были с ним сегодня. Он бы ни за что не перешагнул порог этого дома без вас.
- Не нужно благодарить меня. Мне достаточно знать, что с ним всё хорошо.
- Если он вошёл в этот дом, значит, все действительно будет хорошо. Берегите его, Алекс. И продолжайте любить его так, как сейчас. Ваша любовь нужна ему больше всего на свете.
***
В мозгу с агонизирующей скоростью вертелась одна лишь фраза: “Жди меня”… “Жди меня”… “Жди меня”… И он ждал, сидя в гостиной Пембертона и пытаясь не сойти с ума. Тони думал только о своем ангеле. Представлял ее нежные и ласковые прикосновениям, которые она щедро дарила ему прошлой ночью. Он думал о ее необычно-сладком, чуть хрипловатом голосе, который манил его и заставлял беспомощно дрожать.
Тони слабо кивнул, когда рядом возник их дворецкий Стивенс и с чувством поклонился ему, радостно приветствуя хозяина. Дворецкий принес ему поднос с седой, потому что Тони отказывался идти куда-либо, покорно ожидая появления Алекс. Он едва притронулся к еде, и выпил до конца содержимое стакана, который вручил ему Марк. Приятная жидкость немного согрела его, и Тони понял, что действительно самое страшное позади. Он дома, в Пембертоне и за ним не явился ни призрак отца, ни пылающий Дьявол, ни всемогущий Господь. И раз небеса смилостивились над ним, ему следовало подумать о матери, позаботиться о ней и не дать ей умереть. Он бы не смог потерять ещё и её.
Время шло с мучительной медлительностью. Но Тони удивительным образом находил в себе силы терпеть эти муки. Он не слышал то, что говорили ему Эмма и Габби, которые сидели напротив и мило беседовали. Тони лишь один раз испытал настоящий гнев, когда к нему проводили их семейного доктора мистера Кукса. Тогда подняв голову, он процедил сквозь зубы:
-Убирайтесь из этого дома!
А потом снова все затихло. Стало темнеть, и тогда Тони понял, что не может больше ждать. Ему нужно было увидеть Алекс, ему было жизненно необходимо ощутить ее тепло, чтобы не потерять себя. И он должен был узнать, как дела у матери. Поэтому резко вскочив на ноги, он двинулся к выходу и, стараясь не смотреть по сторонам, стремительно взлетел наверх по лестнице и направился к покоям матери. Войдя в погруженную в полумрак комнату, Тони заметил возле кровати Эмму, которая смотрела на бледное лицо матери. И к своему огромному облегчению он увидел, наконец, Алекс, которая сидела в ближайшем кресле, откинув голову назад. Он тут же направился к ней, испытывая непереносимое желание ощутить ее руку в своей руке.
Оказавшись возле нее, он с изумлением отметил, что она заснула. Круглые очки слегка сбились в сторону, пару прядей выбились из строгой прически, лицо было слегка бледным. Он знал, с какой безграничной самоотдачей она способна предаваться исцелению людей. Тони присел возле ее кресла и взял, наконец, ее нежную руку в свою. И почувствовал, как сжимается сердце. А потом сладкое, живительное тепло стало разливаться в груди, согревая каждую косточку его тела. На секунду вздохнув, он вопросительно посмотрел на сестру, и та, словно прочитав его мысли, заговорила первой.
- Прости, я не заметила, как она заснула, - тихо с виноватым выражением лица проговорила Эмма. - Мы только говорили о настойках, она присела в кресло, а я отвернулась, а потом…
Тони хотел бы улыбнуться сестре, зная, что она не позволила бы Алекс довести себя. Стараясь дышать ровнее, и пытаясь справиться с бешено бьющимся сердцем, он едва слышно молвил:
- Как мама?
К его огромному удивлению Эмма улыбнулась ему.
- Не поверишь, но ей намного лучше. Температура спала, и она перестала кашлять так ужасно, как прежде. Твоя Алекс просто чудо. Не знаю, откуда ей известны все эти… рецепты, но всё это оказалось более действенным, чем все потуги мистера Кукса вместе взятые. Она весь день готовила какие-то мази, настои, а недавно наложила маме на лоб компресс из картошки. Представляешь? - Она мило пожала плечами и покачала головой. - Никогда бы не подумала, что картошка способна сбивать температуру.
В этом была вся Алекс. Тони снова посмотрел на нее, ощущая в груди щемящую нежность и безграничную любовь к ней. Она действительно была чудом. Его чудом. И принадлежала только ему!
Он осторожно заправил за ушко выбившуюся прядь каштановых волос, коря себя за то, что позволил ей довести себя до изнеможения. Ему следовало позаботиться о ней и даже помочь, если бы в этом была необходимость. Она сделала для него почти немыслимое. И теперь, снова предаваться боли и страхам было бы просто непростительно с его стороны. Он бы предал тем самым ее попытки спасти его. Пора было взять себя в руки и начать управлять жизнью, в которой появилась некая определенность. И такой большой смысл.
- Она хоть бы кушала? - тихо спросил он у сестры, продолжая смотреть на Алекс.
- Я приносила ей поднос с едой, но она едва притронулась к ней, постоянно занятая то обтираниями, то приготовлениями своих средств.
- Почему ты не отправила ее отдохнуть немного?
В голосе Тони не было осуждающих ноток. Потому что он сам должен был проследить за этим.
- Я предлагала ей пойти к себе. Миссис Карт приготовила ей восточные комнаты, но твоя Алекс… она невероятно упрямое создание.
И только тут Тони медленно улыбнулся, ощущая, как в груди зашевелилось его застывшее сердце. “Его Алекс”! Как это здорово звучало! И да, она могла быть весьма упрямой. Стоило вспомнить тот день, когда она обнаружила фикус и сделала ему первый выговор, упрекая в бесчестном отношении к бедному растению.
Тони вздохнул и поднялся на ноги, отпустив ее руку.
- Иди спасть, милая, - мягко велел он сестре. - Я позабочусь об Алекс. И о маме тоже.
Эмма медленно подошла к нему.
- Алекс не шла к себе как раз потому, что ждала, когда остынет настой из мяты и мёда, который нужно дать маме на ночь.
- Я сам это сделаю. Где эта настойка?
- На столе, возле кровати, - ответила Эмма, оказавшись рядом с братом, а потом совершенно неожиданно обняла его и поцеловала в щёку. - Боже, я так рада, что ты вернулся! Нам тебя безумно не хватало. Не уезжай больше так надолго. Ты нам так нужен…
Тони тяжело сглотнул, прежде чем ответить:
- Я больше не уеду, - пообещал он то, что теперь было правдой. Во что он начинал верить.
Когда сестра ушла, он повернулся к столу, где стояла фарфоровая чашка с тёмной настойкой, от которой исходил душистый аромат мяты, мёда и лимона. Он взял чашку, присел на кровати и осторожно коснулся щеки матери. Господи, как давно он не видел ее, не слышал ее голоса, не ощущал ее объятий! К его величайшей неожиданности она вздрогнула и открыла глаза. Тони застыл, словно его поразила молния. Грудь сжалась от мучительной боли. После смерти отца он ни разу не посмел взглянуть в глаза матери, зная, что чувство вины сведёт его с ума. Он не мог дышать, не мог двигаться. Былая паника и страдания вернулись к нему с многократной силой, грозя задавить его небывалой тяжестью.
- Энтони… - прошептала герцогиня, на глазах которой навернулись слёзы. - Это на самом деле ты? Ты не снишься мне?