Катерина взяла лишь пару самых первых писем для Леды, чтобы они помогли все вспомнить. И стала рассказывать девушке. Но она понимала, где стоит остановиться. Она тщательно оберегала самые потаенные моменты своего прошлого от посторонних глаз.
Глава 3
— Катерина! — позвал меня мой брат Пьетрантонио. Его голос поплыл над лоджией в задней части нашего дома, где я чаще всего проводила дни. — Спускайся! С тобой пришли познакомиться!
Я обрадовалась, что моей скуке пришел конец. Мой мир в это время сузился до череды замкнутых пространств: моей лоджии, выходившей в сад с высоким забором… сад, который тыльной стороной примыкал к крошечной площади, Кампьелло Барбаро. Вдоль дома тянулся узкий канал, впадающий в Большой канал.
Я сбежала вниз в домашних туфлях на каблуках. И остановилась прямо перед дверью, ведущей в pòrtego — прихожую, чтобы поправить успевший соскользнуть корсет зеленого в цветочек платья и локоны на шее.
Войдя в прихожую, я увидела высокого мужчину лет тридцати, который стоял у окна и беседовал с моей матерью. Эта комната, связывавшая два крыла дома, была увешана мрачными картинами и заставлена тяжелой позолоченной мебелью. Когда матушка заметила меня, то сделала молодому человеку реверанс и молча удалилась. Амор — ее маленькая белая собачка — последовала за ней. У двери мама ободряюще мне улыбнулась.
— Мадемуазель! — воскликнул высокий, на диво красивый молодой человек, когда я подошла ближе, удивив меня тем, что заговорил по-французски. — Ваши матушка и брат без устали вас расхваливали! Я сказал, что должен сам с вами познакомиться! — Он оценивающе оглядел меня с головы до ног и низко поклонился.
— Синьор Казанова помогает мне в моем новом начинании, Катерина. — Мой брат с важным видом вошел в комнату с бумагами в руках. — Скоро мы будем весь город снабжать говядиной, я сделаю его богатым человеком.
Казалось, что синьор Казанова сдерживает улыбку. Я обрадовалась, что он не воспринимает моего братца всерьез. Благодаря идеям Пьетрантонио еще никто не разбогател.
Я сдержалась и не высказала собственное презрительное мнение о брате. Пьетрантонио был в два раза меня старше — мне было четырнадцать, ему тридцать два — и всю жизнь всех обманывал. Отец был прав, вышвырнув его из дому. Но сейчас, когда отец уехал по делам, братец просто обвел вокруг пальца нашу наивную матушку и вернулся домой. Как говорится: кот из дома, мышки в пляс.
— Ты не могла бы развлечь нашего гостя, пока я буду составлять договор? — спросил у меня брат. Он разговаривал быстро и почти никогда не смотрел собеседнику в глаза.
— Разумеется, — ответила я.
— Тогда присоединяйтесь ко мне, — пригласил синьор Казанова, указывая на диван. Я присела, он расположился на подобающем расстоянии. — Мне очень повезло, что я застал вас дома.
— Ах, я всегда дома. — Вот глупышка. Сама развеяла интерес к себе.
Он вежливо улыбнулся:
— Тогда вы заставляете других искать вас на улице. Умный ход.
Наши глаза встретились, и я благодарно улыбнулась в ответ. Отвела взгляд, а затем стала разглядывать его более пристально. У него была смуглая кожа и черные сияющие глаза. Одет он был в темно-синий камзол, расшитый экзотическими птицами, пальцы унизывали драгоценные перстни.
— Я только что вернулся в Венецию, несколько лет провел за границей, — объяснил он. — Мне повезло, что я познакомился с вашим братом, и еще больше повезло, что я встретил вас. — Он нагнулся ближе, и мое сердце неистово забилось от такой близости.
— И где же вы путешествовали? — поинтересовалась я, отодвигаясь и уводя разговор от своей особы. Что я знала о мире? Я редко выходила из дому, и только в сопровождении матушки — обычно мы ходили в церковь.
— В Париже, целых два года. Потом я ездил в Дрезден и наконец поехал в Вену. Удивительный город, но я уже стремился домой.
Я гадала, неужели у него закончились деньги? Это объясняло бы, зачем он связался с моим братом. Но свои мысли я оставила при себе.
— Расскажите мне о Париже! — вместо этого попросила я. — Вы видели короля? Людовика XV. Говорят, что он очень красив.
— Так и есть. Красив, словно бог. От одного взгляда на него понимаешь, что такое величие.
— А королева? Тоже красавица?
— О нет! Она стара и чрезмерно набожна. Плохо одевается и носит эти ужасные огромные польские шляпы.