Однако почти никто не знает, что Джакомо Казанова (1725–1798), самый известный донжуан, король всех соблазнителей, был математиком, причем имя его связано со столь сухой наукой, как геометрия. А кроме этого, наш герой, щеголеватый венецианец, был социологом, шпионом, купцом, гурманом, каббалистом, скрипачом, сводником, богословом, адвокатом, игроком, военным, мошенником, танцором, дипломатом, политиком и, разумеется, писателем. Казанова был автором множества более или менее математических текстов, в частности фантастического романа «Икозамерон» и серьезных статей об удвоении куба. Однако наши современники чаще читают его мемуары, особенно ту их часть, где Казанова рассказывает о своих любовных похождениях. Таким образом, существовал по меньшей мере один математик-соблазнитель. Обратное верно лишь в частных случаях.
Джакомо Казанова на портрете кисти его брата Франческо.
Пьер Симон Лаплас (1749–1827) достиг наибольших высот на французской государственной службе во время правления Наполеона Бонапарта, который назначил Лапласа министром внутренних дел. Если бы Наполеон знал, как все обернется, то никогда не сделал бы этого: вскоре после назначения одаренный математик Лаплас доказал, что как чиновник он очень плох. Спустя шесть недель после назначения Наполеону пришлось снять его с должности. Уже находясь в заточении на острове Святой Елены, Наполеон нашел время, чтобы довольно иронично охарактеризовать вклад Лапласа в управление государством:
«Великий геометр, Лаплас был более чем посредственным администратором. Первые шаги на этом поприще убедили нас в том, что мы в нем обманулись. Замечательно, что ни один вопрос практической жизни не представлялся Лапласу в его истинном свете. Он везде искал какие-то субтильности, мелочи, идеи его отличались загадочностью, наконец, он весь был проникнут духом «бесконечно малых», который он вносил и в администрацию».
Не слишком лестная характеристика из уст человека, который превосходно разбирался в людях. Любопытно, что Наполеон упрекал Лапласа в том, что за деревьями он не видит леса, в то время как в своих книгах тот действовал совершенно иначе: Жан-Батист Био рассказывал, что Лаплас часто употреблял выражение «И est aise de voir que…» («Нетрудно видеть, что…»), когда прекрасно знал, каким должен быть конечный результат, но ленился вдаваться в детали.
Лаплас умер благородным человеком: после свержения Наполеона он перешел на сторону бурбонов и получил титул маркиза де Лапласа.
Физик и математик Андре Мари Ампер (1775–1836) был одним из первооткрывателей электромагнетизма. В память о нем названа единица силы тока — ампер. Известно также, что этот несколько забывчивый человек полностью соответствовал стереотипу о рассеянном ученом. Однажды Ампер вступил в оживленную дискуссию с посетителем Коллеж де Франс, не понимая, что неизвестного ему господина, с которым он так жарко спорил, звали Наполеон Бонапарт.
Как-то раз Ампер, едучи в наемном экипаже, испытал прилив вдохновения и, не теряя ни минуты, записал свои мысли, чтобы не забыть их. Но Ампер забыл, где именно он их записал, и никак не мог найти своих заметок. Методом исключения он пришел к очевидному выводу: заметки были сделаны не на клочке бумаги, а на самом экипаже, который все это время по-прежнему ездил по городу, и его хозяин даже не подозревал, что вместе с пассажирами везет сокровенные тайны науки. У Ампера оставался единственный выход: осмотреть все конные экипажи. И в конце концов, он нашел потерянные записи.
Так, правда на латыни — Princeps mathematicorum, — современники называли Карла Фридриха Гаусса (1777–1855), одного из величайших ученых, в честь которого названы астероид и кратер на Луне. Его портрет бесчисленное количество раз изображался на почтовых марках и даже украшал собой банкноты. Гаусс был настоящим сыном своей эпохи: он происходил из скромной семьи, был вундеркиндом, отличался невероятным умом и вряд ли был хорошим семьянином. К примеру, он бил сыновей палкой и запрещал им изучать науки, чтобы они не запятнали безупречную репутацию фамилии Гаусс. А когда ученому сообщили, что его жена находится при смерти, он ответил: «Одну минуту, дайте закончить работу».
Английский математик Джон Вильсон (1741–1793), ознакомившись с трудами арабских авторов, предположил, что