К немалой досаде Джорджа Вашингтона, дурацкий зуб Тома, как его ни закрепляй, вечно выпадал из протеза — и, что чудней всего, отыскивался в самых невозможных местах, будто назло прятался. А однажды пропал с концами, только его и видели.
Четвёртый негритянский зуб Джорджа Вашингтона принадлежал женщине по имени Генриетта. (Вопреки популярному мнению, зубы мужчин и женщин почти одинаковы, как подтвердит любой обученный стоматолог, одонтомант или представитель волшебного народца, для которого человеческие зубы — платёжное средство.) Отцом Генриетты был Индеец Джон, а отца того, воина Ямаси, захватили и продали в Виргинию. Бабушка Генриетты попала на континент с Ямайки за участие в войне королевы Нэнни. И дедушка, и бабушка слыли неисправимыми строптивцами. Генриетта унаследовала их бунтарский дух, и не один рабовладелец понял на собственной шкуре, что эту рабыню надо уважать. После того, как она выпорола последнюю хозяйку, её продали на плантацию Маунт-Вернон, ибо, как сказал предыдущий хозяин, сильными ногами и широкой спиной не разбрасываются. Генриетта часто думала о бабушке с дедушкой и нередко представляла себя кем-то из них. Иногда она была воином Ямаси, что нападает на форт с кремневым мушкетом наперевес, глаза — на солдате, которого собирается убить, — а из-за укреплений мечут очереди изумрудных огнешаров, могущих проплавить железо насквозь, английские маги. Иногда она была девушкой, почти девочкой, пятнадцати лет, поющей боевую песнь Ашанти и вонзающей длинную саблю с лезвием, ярко сияющим обеа, в брюхо рабовладельца, бледного упыря, — а он чернел и рассыпался в прах.
Нося зуб Генриетты, Джордж Вашингтон иногда просыпался ночью с криком. Жену Марту он уверял, что ему приснилась минувшая война, и молчал о тех, кто приходил за ним в кошмарах: о свирепом индейце с длинными смоляными волосами и смертью во взгляде и о смеющейся рабыне с на удивление невинным лицом, всаживающей раскалённую сталь в его, Вашингтона, живот.
Пятый негритянский зуб Джорджа Вашингтона попал к нему неясными путями от колдуна, не занесённого в списки рабов Маунт-Вернон. Этот раб родился до декларации независимости, в тогда ещё провинции Нью-Джерси, и научился своему ремеслу от матери, знахарки с именем (среди местных рабов, по крайней мере), доставленной с южных территорий Новой Франции. Своё колдовство он прилагал прежде всего к лечению одолевающих собратьев по рабству недугов, будь то обыденных или паранормальных. Вместе с десятками тысяч рабов он отозвался на призыв графа Данмора, королевского губернатора Виргинии, в ноябре 1775:
Настоящим объявляю всех кабальных людей, негров, ведьм и ведьмаков, оккультистов, ликантропов, гигантов, огров (кроме людоедов) и любых разумных магических существ, а равно и всех других из числа Мятежников, кто не имеет сверхъестественных сил, но способен и желает взять в руки оружие, свободными, буде те в ближайшем времени примкнут к войскам Его Величества, для скорейшего вразумления этой колонии касательно правильного понимания её долга, к вящей славе короны Его Величества. Сей эдикт не распространяется на демонических тварей, кои не должны принимать вышеозначенную прокламацию за попытку их призыва, а коли примут, будут изгнаны из мира Его Величества со всею возможной скоростию.
Сначала колдуна приставили к Гессенским наёмникам — ухаживать за их устрашающими аспидно-чёрными огненно-копытными скакунами, что дышали пламенем. Затем поручили плести несложные бытовые чары для шотландских чародеев, каковые обращались с ним не лучше, чем со слугой. Случай (коему поспособствовала умелая литомантия) судил ему попасть под начало полковника Тая. Тай, подобно колдуну, был рабом в Нью-Джерси, но потом убежал к британцам, где стал уважаемым партизанским командиром. Командовал он пресловутой Чёрной бригадой, сборной солянкой из беглых рабов, изгоев-шаманов и даже испанского мулата-волколака — тот работал вместе с элитными Рейнджерами Королевы. Задействуя в том числе и гри-гри колдуна, Чёрная бригада беспокоила ополченцев: нападала на их дома, уничтожала оружие, крала припасы, сжигала заклинания и вселяла ужас в сердца патриотов. Самый светлый миг в жизни колдуна настал, когда тот захватил своего хозяина и забил в те же кандалы, что раньше носил сам. Бригада задала такого переполоху, что патриотически настроенный губернатор Нью-Джерси объявил военное положение и обнёс защитными чарами всю провинцию — и самому Джорджу Вашингтону пришлось посылать против бригады лучших охотников на магов. В затяжной стычке с этими охотниками-патриотами Тай был смертельно ранен проклятым шаром из снайперской винтовки, пронизавшим гри-гри. Колдун встал над телом командира, совершая последний ритуал, чтобы враги не оживили павшего и не связали его душу. Убив трёх из пяти охотников на магов и не докончив ритуала, колдун погиб. На предсмертном вздохе он прошептал своё проклятие любому, кто осквернит его труп.