Верность этого впечатления подтвердил доктор Л., сам нашедший этот камень в вышеописанных развалинах.
Вслед за этим доктор подал мне кусок темно-красного мрамора. Приложив его ко лбу, я получила такое представление. «Это взято с древних развалин на горе; когда-то они были окружены густой темно-зеленой рощей. Камень этот взят из стены, окружающей здание, не бывшее ни дворцом, ни храмом, но предназначенное для народных собраний. Вижу колесницы и конские ристалища. А вот и человек с величественной, благородной осанкой, одетый в чудесное пурпуровое платье с золотой каймой. На плечах у него наброшена мантия, в руке у него трость с каким-то украшением на верхушке, а на голове венец вроде архиерейской митры. Он обращается к толпе, и я слышу слова: победитель, победа!… Здесь лилась кровь, а человек этот великий оратор…» Поданный мне кусок был обломком амфитеатра, построенного Цицероном. Доктор дал мне еще камень, показавшийся мне обломком пола в каком-то священном месте. Воображение перенесло меня в обширный собор – одно из величайших зданий в мире, такой громадный, что глубина его исчезает во мраке. Над ним высится огромный купол, а вокруг средней его части тянется ряд маленьких часовен. Массы народа входят и выходят оттуда. Вижу процессию священников с зажженными факелами. Мне думается, что это собор св. Петра в Риме.
И здесь доктор подтвердил точность моего определения.
г) Муж мой подал мне визитную карточку; не взглянув даже на нее, я положила ее себе на лоб и сказала, что на ней стоит мужское имя, что этот человек весьма сомнительных правил, и что преобладающими чертами его характера являются лицемерие и жажда к наживе. Стараясь вовлекать других в разорительные предприятия, он обогащается за счет их ошибок. Он не американец, а скорее еврей или поляк, с черными глазами, крупным носом и громадными ногами. Занимается денежными и торговыми оборотами. Во время этого описания ни я, ни муж мой не имели ни малейшего понятия об этой личности, и только наведя о ней справки у знакомых, узнали факты, вполне подтверждавшие точность моих впечатлений». («Ребус». 1892 г. № 21.)
7. Внутренний голос. (Письмо в редакцию «Ребуса».)
Причисляя себя к естествоиспытателям, для которых должен иметь значение всякий факт, как бы мало он ни поддавался объяснению с точки зрения современных научных теорий, считаю своей обязанностью сообщить редакции «Ребуса» о следующем загадочном случае, происшедшем вчера и поразившем меня лишь сегодня.
«В 70-х годах, проживая в Киеве, я, – говорит г. Шпачинский, – изредка встречал у моих знакомых профессора анатомии местного университета В. А. Беца. Знакомство мое с ним никогда не было близким, а начиная с 1876 года, когда я часто менял место жительства, хотя и бывал в Киеве, встречался с ним крайне редко, быть может, несколько раз за все время, и то не у упомянутых знакомых, где он перестал бывать, а на улице, причем мы обменивались лишь поклоном. Могу с уверенностью сказать, что в течение последних нескольких лет, а в особенности с 1891 года, т. е. с тех пор как живу безвыездно в Одессе, я никогда не думал о проф. Беце, не зная даже, жив ли он, состоит ли по-прежнему профессором университета, и пр. Хотя я и получаю киевские газеты и иногда их пробегаю, но не помню, чтобы хотя раз встретил в них какое-либо известие, касающееся названного лица. Поэтому-то меня довольно поразила вчера утром фраза: «Бец умер», произнесенная где-то внутри моего я в тот момент, когда я просыпался. Это не был сон, не был голос, и я не могу даже сказать, на каком языке это известие было передано моему сознанию. Я тотчас же рассказал своим домашним об этом странном факте и просил жену следить за киевскими газетами, говоря, что «чего доброго, может, и действительно проф. Бец умер». Это было 1-го октября 1894 г., и когда прибыли киевские газеты, мы убедились, к крайнему нашему удивлению, что проф. Бец скончался накануне, т. е. 30-го сентября.
Вот то, что я решительно не умею понять и что считаю не лишним предать гласности, как голый факт. К этому позволю себе прибавить, что не причисляю себя к спиритам, никогда не присутствовал ни на каких сеансах, и что это первое событие в моей жизни, которое я поневоле должен причислить к разряду необыкновенных. Примите и пр. (Редактор-издатель «Вестника опытной физики» Эр. Шпачинский. 2-го октября 1894 г.; сн. «Ребус». 1895 г., № 1.)
8. Предостережение об опасности.
Замечательное проявление высшей интуитивной, психометрической или пророческой способности спасло от страшного железнодорожного несчастья. Дело было так.