В книге «Троцкий» Волкогонов утверждает, будто архивы были вывезены Зборовским, тогда как на самом деле тот даже понятия не имел, как была использована добытая им информация. Волкогонов также пишет, что Зборовский помог убить Седова, находившегося в то время во французской больнице. Сын Троцкого, как известно, действительно скончался в феврале 1938 года при весьма загадочных обстоятельствах, после операции аппендицита.
Доподлинно известно лишь то, что Седов умер в Париже, но ни в его досье, ни в материалах по троцкистскому интернационалу не найдено никаких свидетельств, что это было убийство. Мой отец говорил, что если бы Седова убили, то кто-то должен был бы получить правительственную награду или мог на нее претендовать. В то время, о котором идет речь, было много обвинений в адрес разведслужбы, которая якобы приписывала себе несуществующие лавры за устранение видных троцкистов, однако никаких подробностей или примеров при этом не приводилось. Принято считать, что Седов пал жертвой операции, проводившейся НКВД. Между тем Шпигельглас, докладывая Ежову о кончине Седова в Париже, упомянул лишь о естественной причине его смерти. Ежов, правда, комментировал сообщение словами: «Хорошая операция! Неплохо поработали, а?» Шпигельглас не собирался спорить с наркомом, который постарался приписать заслугу «убийства» Седова своему ведомству и лично доложил об этом Сталину. Это способствовало тому, что НКВД стали считать ответственным за смерть Седова.
Когда отец с Эйтингоном обсуждали у Берия план ликвидации Троцкого, об устранении его сына ни разу не упоминалось. Легко предположить, конечно, что Седов был убит, но лично я не склонен этому верить. И причина тут самая простая. Троцкий безоговорочно доверял сыну, поэтому за ним велось плотное наблюдение с нашей стороны, и это давало возможность получать информацию о планах троцкистов по засылке агентов и пропагандистских материалов в Советский Союз через Европу. Его уничтожение привело бы к потере контроля за информацией о троцкистских операциях в Европе.
Эту главу не только нашей, но и общемировой истории мне хочется продолжить свидетельствами, что называется, «третьих лиц», а именно воспоминаниями выдающегося мексиканского художника Сикейроса, взятыми мной из его книги «Меня называли Лихим Полковником: Воспоминания», в переводе изданной московским Политиздатом в 1986 году. Дело в том, что рассказ Сикейроса неоднократно и тесно переплетается с воспоминаниями моего отца, также бывшего непосредственным участником тех событий.
Все началось еще в Испании, когда в СССР узнали, что генерал Карденас, уступив просьбам Диего Риверы и Фриды Кало, особенно Фриды Кало, в то время убежденной троцкистки, согласился предоставить убежище Льву Троцкому в Мексике. В Москве это вызвало страшное возмущение, что непосредственно сказалось на отношении к мексиканцам, сражавшимся против фашизма в Испании на самых различных постах — от командиров бригад до командиров рот. Огромная симпатия к Мексике на первых этапах борьбы против франкистских мятежников и благодарность за оружие, которое предоставило мексиканское правительство республиканскому правительству Испании, сменились всеобщим негодованием, от чего прежде всего страдали мексиканцы.
Карлос Контрерас, комиссар армейского корпуса и организатор знаменитого 5-го полка, генерал Клебер, известный во время испанской войны командир-австриец, и Д. А. Сикейрос, имевший тогда звание подполковника и командовавший 82-й бригадой, сражавшейся под Теруэлем, были приглашены на пленум Коммунистической партии Испании, который состоялся в Валенсии. Сикейрос вспоминал, как они вместе сели в зале заседания и ожидали, что Пасионария (Долорес Ибаррури) произнесет речь при открытии и, естественно, скажет слова благодарности странам, оказавшим поддержку испанскому народу в его борьбе против фашизма.
«Появление Пасионарии вызвало настоящую овацию. Когда зал утих, она стала говорить. И действительно, начала с того, что сказала: «Первую помощь испанскому народу в его смертельной схватке с фашизмом оказала первая страна победившего социализма — Советский Союз». Вес мы стоя, с энтузиазмом аплодировали этому заявлению. Какая же страна будет названа следующей? Вопрос явственно читался на всех лицах. Поэтому во время небольшой паузы в речи Пасиопа-рии все присутствующие обернулись в мою сторону и уже приготовились аплодировать мне, точнее Мексике. Ведь вторую по значению политическую и материальную помощь, как мы тогда считали, несомненно, оказала Мексика. Испанские женщины, как на фронте, так и в тылу, носили браслеты и медальоны, сделанные из пустых гильз от мексиканских патронов. Солдаты с гордостью демонстрировали свои маузеры мексиканского производства. Мы думали, что Пасионария продолжит свое выступление словами: «Во-вторых, поблагодарим Мексику, страну Ласаро Карденаса». Но Пасионария продолжала перечислять страны, оказавшие республиканской Испании помощь, а Мексика так и не была названа».