Мы еще больше укрепились в своих намерениях, когда узнали, что генерал Карденас в конце концов пришел к отрицательной оценке троцкизма и признанию социалистического характера Советского государства. При осуществлении задуманной нами операции первая задача состояла в том, чтобы разоружить мексиканскую полицию, без чего мы не смогли бы проникнуть в убежище Троцкого, который превратил свой дом действительно в крепость, возведя вокруг него высокую ограду и осветив все подступы к нему. Для мексиканских полицейских построили небольшое помещение возле восточного угла ограды, куда была проведена сигнализация на случай тревоги, и четыре — у каждого угла дома — будки, которые также были оборудованы сигнальными устройствами.
Разрабатывая операцию по разоружению мексиканских полицейских, мы договорились, что в случае ее провала будем отходить, производя как можно больше шума стрельбой из огнестрельного оружия, но стараясь — о чем было твердо условлено — ни в коем случае не задеть кого-либо. Детали операции мы обсуждали с помощью «анонимных» писем, «анонимных» потому что не знали командиров соответствующих групп и даже методов, использовавшихся для получения информации. Однако нам стало известно, что руководитель группы, которой было поручено проникнуть в дом, сумел выведать секрет системы, с помощью которой троцкистские головорезы открывали дверь и устанавливали личность посетителей. Я думаю, об этом проболтались сами мексиканские полицейские, попавшиеся, как это бывает, «на крючок» наших женщин. Думаю также, что о своего рода баррикадах, сложенных внутри резиденции из небольших мешков с песком, мы узнали из разговоров самих бандитов-иностранцев с мексиканскими жандармами во время их совместных попоек. А представляя более или менее точно план дома, ответственный за проведение операции внутри него мог довольно точно определить места расположения охраны.
Исчерпав все свои возможности с помощью мирных средств положить конец существованию штаб-квартиры Троцкого в Мексике, мы обратились к Висенте Ломбарде Толедано и к ломбардистам. Висенте Ломбарде Толедано дал настоящий теоретический бой Троцкому в Мексике. Именно он в нашей стране резко, по всем направлениям давал отпор нескончаемой писанине самого Троцкого и других троцкистов, особенно троцкистов из Соединенных Штатов. Практически Висенте Ломбарде Толедано не оставлял без ответа ни одного заявления Троцкого, используя все возможные формы ведения полемики: доклады, выступления, статьи.
Кто, думали мы, бывшие бойцы-республиканцы, когда отчаялись найти поддержку в карденасовском стане, мог быть нашим «крестным отцом», как не Висенте Ломбарде Толедано? Наверняка он виделся с Карденасом и вел с ним разговор по поводу деятельности троцкистов в Мексике, но все оставалось по-старому».
Позиция мексиканских властей, считал Сикейрос, не могла быть результатом простого бюрократического упрямства. Здесь, как он думал, могло сказываться влияние и других фактов и скорее всего — идеологическая сумбурность, политическая недальновидность генерала Ласаро Карденаса. Возможно, он видел в то время в борьбе Троцкого обычную «семейную ссору» и не разглядел в нем орудие в руках фашизма, с одной стороны, и американского империализма — с другой. Безусловно, Карденас не видел, чем мог стать троцкизм в случае возникновения войны с фашизмом. Однако, несомненно, что Гитлер рассматривал Троцкого и троцкизм в качестве резервной пешки, которую можно будет использовать в нужный момент — во время войны или после нее, — чтобы «свести счеты с коммунизмом». Разве контрреволюционеры и империалисты не используют в своих целях таких пресловуто известных людей из других стран?
«Одним словом, — пишет Сикейрос, — речь теперь шла не о «мщении» бывших бойцов-мексиканцев, сражавшихся в рядах испанской республиканской армии, троцкистам за под лый мятеж, организованный ПОУМ в Барселоне, в глубоком тылу республиканского фронта. Речь отныне шла о том, чтобы воспрепятствовать той яростной пропаганде, которая велась из штаб-квартиры Троцкого, якобы с истинно марксистских, пролетарских позиций против Советского Союза. Кроме того, нам стало совершенно ясно, какие услуги мог оказать подобного рода «марксизм» возможной агрессии объединенных империалистических сил против первой страны социализма.
Наше стремление ликвидировать этот контрреволюционный политический центр отвечало самой динамике развития международной обстановки, характеризующейся возрастанием угрозы войны, которая могла разразиться еще до претворения в жизнь нашего намерения, и потому, мы считали, оно было оправданным-от начала и до конца.