– Если кровь – это нормально, почему же мама сжигает мою простыню? – спросила я, стараясь казаться невозмутимой.
Но Кайл был уже возле шкафа. Достав оттуда мои штаны и рубашку, он начал пихать их мне в руки.
– Быстренько одевайся, – сказал он. – Тебе надо уйти, пока она не вернулась.
– Мне нужна тряпка, – промолвила я.
Кровь струйкой сочилась у меня по ногам, так что на полу, где я стояла, образовалось два красных кружка. Кайл замолчал и взглянул на пол.
– Господи, Кейт, я и не думал, что из тебя будет так лить!
Я снова начала плакать, но он быстро схватил свою старую рубашку, разорвал ее на несколько клочков и пихнул мне в руки. Сложив эту ткань, я сунула ее между ног, после чего натянула штаны. Затем я стащила через голову ночную рубашку, совсем забыв о том, что Кайл уже очень давно не видел меня раздетой, а тело мое за это время изменилось. Мне даже пришлось взглянуть на свою грудь, чтобы понять, на что это так уставился Кайл. Он жутко покраснел, и я едва не рассмеялась. Вот только времени на веселье у меня не было.
Мама ворвалась в комнату еще до того, как я успела сбежать, но она, похоже, даже не заметила нас с Кайлом. Схватив матрас за угол, она стащила его с постели и потянула за дверь. Мы слышали, как она проволокла его по ступеням веранды. Выглянув в окно, я увидела, что мама тащит матрас во двор. На ткани отчетливо темнело круглое красное пятно. Тут из дома выбежал папа. Он схватил маму за руки, когда та спешила поднести спичку к матрасу. Мне стало так стыдно, когда я поняла, что папа теперь узнает, что случилось с моим телом. Он забрал у мамы спички и зашагал в дом, а мама рухнула на землю и зарыдала, закрыв лицо руками.
К этому времени Кайл помог мне выбраться из окна.
– Встретимся на мельнице, – сказал он (этим летом мы с ним работаем на мельнице).
Я поспешила в лес, высматривая тропинку, чтобы не поранить свои босые ноги. Я так торопилась, что даже забыла ботинки. Я знала, что не смогу пойти сегодня на мельницу – с таким-то кровотечением, да еще босиком! Я была в той части леса, которую хорошо знала (место, где чащоба сменяется полями у Ферри-крик). Надо сказать, я здорово удивилась, когда набрела на пещеру. Прожить тут всю свою жизнь и найти ее только сейчас! Сначала я заметила, как за кустами скрылась белка. Подойдя поближе, я обнаружила, что кусты закрывают вход в пещеру. Я вытащила один такой куст голыми руками, и вот вам, пожалуйста: в скале зияет большое отверстие. Я прошла внутрь так далеко, как позволял солнечный свет. Воздух тут был на удивление прохладным и приятным. Я крикнула «эй!», и мой голос эхом отразился от стен пещеры.
Чуть позже я вернулась домой. Мама куда-то ушла, а папа с Кайлом были на мельнице, так что можно было не торопиться. Я взяла горстку фруктов из чашки, с самого низа. Надеюсь, мама не заметит потерю. Еще я взяла башмаки и лампу, свои книжки и этот дневник, а затем вернулась в пещеру. В свою пещеру. Осмотрев ее впервые с лампой, я ощутила себя невероятно богатой. Она похожа на те пещеры, которые туристы посещают в Люрее, только гораздо меньше. Первая часть ее длинная и узкая, с наклонным полом, по которому можно спуститься в главную часть, такую огромную и просторную. От задней стены ее отходит еще один маленький туннель. В большой комнате полно красноватых скальных сосулек, которые растут из пола и из потолка. Их еще называют сталактитами и сталагмитами. Я узнала об этом, когда была в Люрее. Потолок в некоторых местах находится очень высоко, и оттуда спускаются широченные сталактиты. Не менее внушительно смотрятся и сталагмиты, которые тянутся вверх. Кое-где сталактиты и сталагмиты (у меня уже рука устала писать эти названия) встречаются и образуют целые стены, которые выглядят как причудливые бархатные завесы. Еще тут есть крохотное озерко, в котором отражаются миллионы маленьких сталактитов, растущих на потолке. Вода в нем такая тихая и неподвижная, что поначалу я никак не могла понять, то ли это отражение, то ли множество маленьких сталагмитов, тянущихся из земли. Ни разу в жизни не видела я места прекраснее, чем эти пещеры. Люди привыкли считать, что райский сад полон зелени и всяческих цветов, но я сегодня нашла свой собственный Эдем.
Я сделала еще две ходки домой, и теперь у меня в пещере есть матрас (я перевернула его обратной стороной, чтобы не видеть пятна) и несколько свечей. Свечи я расставила прямо на каменных уступах. Еще я принесла с собой одеяло и кучу тряпок для своей женской проблемы. Кайл не сказал, сколько времени длится эта министрация. Хотелось бы лучше понять, что со мной происходит. Откуда течет кровь? И что общего она имеет с рождением детей? Вообще, я могу поверить сейчас во что угодно – и в то, что сказал Кайл, и в то, что мной овладел злой дух.