Созерцание того, как над одним из его наиболее поверенных коллег нависла угроза физического насилия должно было открыть ей глаза. Независимо от того, идет ли речь об одном и том же событии или нет, ясно, что во время одного из вечеров в Клубе Фанни оказалась свидетелем чего-то такого, что полностью разрушило в ее глазах образ юнговского богоподобия. Сразу же после этого события она послала Юнгу письмо с просьбой увидеться с ним для того, чтобы заняться анализом ее чувств. Юнг ответил отказом. "Я рад узнать о том, что вы чувствуете в связи с субботой", — сказал он Фанни в своем ответном письме, датированном 16 октября 1916 г., но, тем не менее, настойчиво порекомендовал ей анализировать свои сопротивления по отношению к нему вместе с мисс Мольцер. Лично заниматься проблемами Фанни Юнг не хотел.
А она, по-прежнему обеспокоенная, на следующий день опять написала ему, сказав, что предыдущее письмо было одобрено Мольцер:
Я получила ваше письмо и чувствую, что мне следует написать снова и объяснить, почему я просила вас позволить мне проработать этот вопрос именно с вами. Очень давно вы сказали мне, что в том случае, если пациент покидает Анализ, испытывая по отношению к вам чувства горечи и обиды, вы понимаете, что с его Анализом произошло что-то неладное — это ваше замечание в последнее время очень часто приходит мне на ум, и мне кажется, что для меня было бы очень важным вновь вернуться, если это только возможно, к тем добрым взаимоотношениям, которые были у нас в прошлом, но которые в настоящем могли бы обрести куда более прочную основу.
В ту пору я была еще слишком нереалистичной, а также находилась в таком замешательстве, что реальные жизненные обстоятельства имели для меня слишком малое значение, а мой перенос на вас основывался почти исключительно на сексуальном возбуждении — и вот, в конце концов, настал тот вечер в Клубе, о котором я говорила в субботу, в связи с чем у меня раскрылись глаза на то, как все обстоит на самом деле, и я увидела вас в новом свете — я впервые увидела вас во власти ваших собственных комплексов, и после этого осознала (обсудив эту проблему), под каким нажимом был создан Клуб, а также, что даже среди цюрихских аналитиков нет никакой гармонии.
Д-р Юнг, подобные вещи должны отражаться на психологии пациентов и они не могут не затруднить им поиск гармонии с самими собой — и именно по этой причине мне кажется предельно важным, чтобы сопротивления, подобные моим, приносились в штабы и полностью прорабатывались, даже если это слишком болезненно и для аналитика, и для пациента. Я не могу смотреть на это как на простой "факт", для меня это скорее ситуация, которую следует разобрать со всей возможной искренностью и честностью, не исключая того, что обе стороны в каких-то элементах могут быть правы, а в других — не правы. И именно потому, что вы и фройляйн Мольцер символически выражаете различные ценности, которые я хотела бы внутри себя привести к гармонии, я ощущаю столь сильную необходимость разобрать этот фрагмент моего развития — без этого мой Анализ никогда не будет полным.
Я прочитала это письмо фройляйн Мольцер и посылаю его вам с ее разрешения.
В своем ответе от 22 октября Юнг пообещал ей выполнить ее просьбу и встретиться с ней, но только после своего возвращения с воинской службы — в начале декабря. Он в очередной раз возложил на нее вину за то, что она не достигла внутренней гармонии, и заявил, что, вероятно, для нее было бы лучше "развенчать" его и таким образом переместить свои проекции с него и его работы на свою собственную индивидуальность. Юнг сказал, что он знает, что ей нужно было "явственно понять". "Но, — написал он ей, — ваш взгляд прояснится лишь в том случае, если вы прислушаетесь к своему собственному сердцу"[355].