Существовало семь ступеней посвящения в митраические мистерии, включавших сакраментальные празднества, в ходе которых освящались хлеб и вода и приносилась в жертву кровь; последняя церемония предполагала участие одетых в мантии жрецов, читавших молитвы, распевавших гимны и звонивших в колокола (точно как в Римской католической Церкви) и приходилась на самый священный момент ритуала, наступавший тогда, когда на обозрение выставлялся образ, имевший широчайшее распространение. Это был образ Митры, убивающего быка {тавроктония)[286].
Недавние исследования поставили под вопрос практически все основные предположения Кьюмона относительно иранских истоков и "сакраментальных" церемоний митраизма. Используя археологические и текстуальные свидетельства, которые собрал сам Кьюмон, но одновременно отслеживая новые факты и развивая новые теории, современные исследователи митраизма предлагают совершенно иные интерпретации мистерий. Основное затруднение весьма банально: несмотря на наличие обширного и хорошо сохранившегося (по той причине, что митрариумы строились под землей) археологического материала, нет ни единого письменного сообщения об основном митраическом мифе; митраическая иконография тоже не в состоянии сообщить нам эту историю. Поэтому любая интерпретация мифа о Митре является фантазией, реконструкцией.
Если бы в декабре 1913 г. Юнг действительно прорвался в вечное царство филогенетического, или коллективного бессознательного и пережил подлинно митраический процесс трансформации, то в структуре его тогдашних видений должны были бы проявиться некьюмоновские элементы. Этого не произошло. Все элементы юнговского посвящения могут быть выведены из работ Кьюмона или других ученых, с которыми он был знаком. Это в очередной раз заставляет задуматься на тем, не основывались ли все его переживания на криптомнезии. Если это так, то коллективное бессознательное может, конечно, продолжать существовать, но лишь на полках личной библиотеки Юнга.
Однако, обзор тех аспектов митраизма, которые касаются личных юнговских символов трансформации, проливает новый свет на тайны, никогда Юнгом открыто не признававшиеся и имевшие для него такое глубокое личное значение, что в своих публичных высказываниях он мог лишь намекать на них. Частично они связаны с Зигмундом Фрейдом.
Жертвоприношение: убийство быка
Следуя стандартным установкам ученых своей эпохи, Юнг интерпретировал Митру исключительно как бога солнца. Более современные интерпретации Митры и митраического символизма тавроктонии (умерщвления быка) предполагают, что Митра играл куда большую роль — космократора, правителя всего космоса, божества, способного менять расположение звезд, созвездий и планет. Исследователь митраизма Дэвид Улансей (Ulansey) приводит убедительные аргументы в пользу астрономической и астрологической интерпретации митраической иконографии[287]. Согласно Уланссю, Митра был могущественнее солнца, а митраическая иконография содержит множество так называемых "сцен введения во владение", в которых бог Гелиос преклоняет перед Митрой одно колено[288]. Однако, имеется также много изображений, на которых Митра и Гелиос вместе обедают или скачут в колеснице, а поскольку в греко-римском мире роль космического правителя чаще всего приписывалась солнцу, Митру и Гелиоса можно уравнять. В Wandlungen und Symbole der Libido Юнг проводит в качестве параллели взаимоотношения между Христом и Петром. Юнг также установил связь между Митрой и Ильей-пророком только на том основании, что оба они изображены возносящимися в огненной колеснице, повторив при этом спекуляции Кьюмона о том, что "ранние христианские изображения вознесения Ильи частично основываются на соответствующих митраичес-ких изображениях"[289]. В этом ключе он находит возможным пренебречь культурным контекстом и вопреки всякому историцизму представить Митру, Илью и Христа как две стороны одной и той же медали.
286
В наши дни ученые скептически относятся к идеям Кьюмона и Юнга о том, что некоторые черты митраического ритуала были переняты христианской церковью. См.: J.P.Kane, "The Mithraic Cult Meal in Its Greek and Roman Environment", in J.Hinnels, ed., Mithraic Studies, vol. 2 (Manchester: Manchester University Press, 1975).
287
См.: David Ulansey, "The Mithraic Mysteries", Scientific American 261 (Dec. 1989): 130-35; "Mithras and the Hypercosmic Sun", in John Hinnels, ed., Studies on Mithraism (Rome: L'Erma di Bretschneider, 1969); The Origins of the Mithraic Mysteries (New York: Oxford University Press, 1989). Дополнительная информация о митраических мистериях имеется в: Roger Beck, Planetary Gods and Planetary Orders in the Mysteries of Mithras (Leiden: E.J.Brill, 198 ; Roger Beck, "Mithraism Since Franz Cumont", Aufsteig und Niedergang der romischen Welt, vol.2 (Berlin: Walter de Gruyter, 1984); R.L.Gordon, "Franz Cumont and the Doctrine of Mithraism", in J.Hinnels, ed., Mithraic Studies, vol. 1 (Manchester: Manchester University Press, 1971); R.L.Gordon, "Reality, Evocation and Boundary in the Mysteries of Mithras", Journal of Mithraic Studies 3 (1982): 19-99. Наиболее современной работой на немецком языке является: Reinhold Merkcelbach, Mithras: Ein persisch-romischer Myste-rienkult (Koeningstein: Verlag Anton Hain Meisenheim, 1984).
289
C.G.Jung, Psychology of the Unconscious, trans. Beatrice M. Hinkle (New York: Moffat, Yard, 1916), 222.