Известный художник-прерафаэлит несколько лет не мог консумировать свой брак, и, по словам его жены Эффи, дело было в том, что «он представлял женщин совсем иначе… и при виде меня испытывал отвращение».
Когда их брак наконец аннулировали, Рескин признался на суде, что «кому-то покажется странным, что я смог устоять перед женщиной, которую многие находили столь привлекательной. Но, несмотря на внешнюю красоту, личность ее не способна вызвать страсть. Напротив, некоторые черты способны остудить любой пыл».
История умалчивает, что именно вызывало в нем столь сильное отвращение, но, что бы это ни было, виной всему – тысячелетняя традиция изображения женских гениталий, прикрытых стеблями вьющихся растений и шелками, либо, если они все же были открыты, больше напоминающих детские, гладкие и невинные. Одному Богу известно, что думала о «личности» своего мужа юная невеста…
Девятнадцатое столетие ознаменовалось особой сексуальной тревожностью. В 1880 году сорокалетний Джон Кросс женился на Джордж Элиот (умнейшей и богатейшей женщине Британии своего времени) – но лишь на несколько дней, после чего выпрыгнул из окна в Гранд-канал Венеции. До сих пор доподлинно неизвестны причины – был ли то ужас при мысли о необходимости спать с уродиной-женой, неспособность удовлетворить сексуальные запросы, тепловой удар или же банальное помутнение рассудка. В пользу первой линии аргументов – о «некрасивой и похотливой» жене – говорит свидетельство об одержимости внешностью Мэри Энн (давайте не будем называть ее Джорджем), увековеченное в словах писателя Генри Джеймса. Последний рассыпался дифирамбами в ее адрес, заявив, что очарование ее и ум столь велики, что даже лицо кажется милее, до такой степени, что он и сам «буквально влюбился в этот замечательный синий чулок с лошадиным лицом». О пылкости Мэри Энн свидетельствуют и многочисленные безответные увлечения, и пронзительные сочинения об отношениях и нежелании «вступать в легкие и столь же легко разрываемые связи», которым она предпочитала жаркую, опасную страсть. Это означало готовность к тому, что от нее отвернется общество – но зато она разделит жизнь с мужчиной, которого выберет сама. Поэтому нет ничего удивительного в таком безрассудном поступке, как брак с мужчиной намного моложе ее, с которым она почти не была знакома, после утраты спутника всей жизни – Джорджа Генри Льюиса.[15]
Быть может, к прыжку в окно Кросса подтолкнуло желание сделать что-то, чтобы хоть внешне уподобиться безумно влюбленному сверхчеловеку Льюису – яркому примеру повесы из высшего общества Викторианской эпохи, всем своим существованием опровергающему стереотипное мнение, будто все мужчины того времени были чопорными джентльменами с воротничками стойкой. Мало кто из них был способен забыть о себе ради того, чтобы их более знаменитая жена смогла самореализоваться. Денис Тэтчер? Принц Филип? Ха! Льюис был настоящей находкой и до сих пор мог бы считаться красавцем-мужчиной, даже несмотря на растрепанную реденькую бороденку и зачес, делающий всех мужчин девятнадцатого века похожими на амиша-свингера. Это был невероятно эрудированный и разносторонний человек: участвовал в любительских постановках по произведениям Диккенса, писал замечательные эссе в области искусства, философии, политики и науки, обладал харизмой истинного представителя южнолондонской богемы. Он совершенно не возражал, чтобы его жена обзавелась парочкой детей от его же лучшего друга, и даже не развелся с ней, а просто съехал из их (вероятно, уютного и полного книг) дома в Западном Лондоне. Он поддерживал и любил Мэри Энн, был редактором ее сочинений, а когда лондонское общество отвернулось от них, увез в Уэймар, где познакомил с прикольными европейцами, которые были без ума от пары. Ах, какой мужчина этот бунтарь и остряк, критик, ученый-любитель (да здравствуют ученые-любители – куда же они все подевались?), биограф Гете, поэт и драматург. Настоящая жемчужина среди мужей Викторианской эпохи, для которых типичной реакцией на «кризис мужественности» было всевозможное странное поведение, кроме банальной обходительности по отношению к женщинам.
Такому примеру сложно подражать. Что же оставалось второму мужу Мэри Энн, кроме как выброситься из окна в качестве доказательства, что он достоин называться мужчиной?
В двадцатом веке законы о разводе, половое просвещение и развитие психологии помогли традиционным парам справиться с превратностями супружеской жизни. Конечно, многое еще оставалось недосказанным или вовсе замалчивалось – ведь многие по-прежнему испытывали стыд и неловкость при обсуждении секса и денег (это и сейчас не редкость). И все же стало появляться больше справочников и газетных статей, призванных помочь молодым людям понять образ мыслей и физиологические особенности друг друга. В своей книге «Физическая жизнь женщины» (The Physical Life of Woman), опубликованной в Америке в 1870-е годы и ставшей весьма популярной, Джордж Нэфейс сообщил читателям весьма неожиданное известие: не существует физического способа, с помощью которого жених мог бы определить девственность невесты в первую брачную ночь. Это стало самым настоящим прорывом в области отношений полов, омрачаемым лишь следующим заявлением автора: единственный путь установить, был ли у нее сексуальный опыт, – это оценить чистоту и невинность поведения.
15
Джордж Элиот (настоящее имя Мэри Энн Эван) – английская писательница, публиковавшая свои работы под мужским псевдонимом.