— Ничего хорошего из этого бы не вышло, — отвечает Марк, пожалуй, слишком поспешно. — В любом случае заново пересматривать старые отношения — всегда ошибка.
Поэтому я соглашаюсь позвонить Тому, чтобы предупредить его, что Эмма вскоре приедет к нам, и останется на неопределенное время, и что я отвожу Изобэль в Ноттинг-Хилл.
Оказалось несложным отправить всех подальше от этой гостиницы, но гораздо менее ясно, как я буду объяснять свое собственное присутствие здесь, когда этот неизбежный вопрос дознания возникнет позднее. Я начинаю ощущать слабую надежду, что, возможно, мне удастся выпутаться с помощью туманной истории о том, что я последовала сюда за Эммой, вскоре после того как она ушла из своего частного клуба, из-за снедавшего меня беспокойства по поводу ее благополучия. До тех пор пока никто не будет анализировать факты слишком глубоко, мне, возможно, удастся нейтрализовать любое оставшееся у них сомнение с помощью этого объяснения.
Однако я должна подготовиться к пристрастным расспросам Тома.
«Но разве ты не говорила, что ушла оттуда первой? — представляю я его, задающим этот вопрос. — И каким образом случилось, что ты проходила мимо этого отеля, если он достаточно далеко от того места, где вы проводили вечер, и совсем не по дороге домой?» Надеюсь, драма чужой человеческой жизни насытит его любопытство и отвлечет от этой логики.
— А как же я? — спрашивает меня Гай, когда все собираются уходить. Его тон немного обиженный, как будто я несу ответственность за утрясание проблем со всеми и каждым.
— Думаю, вам следует провести ночь здесь или поехать в вашу квартиру в Клеркенвелле, — говорю ему я, озадаченная тем, что он обращается ко мне, ожидая, чтобы я решила его проблему с пристанищем, неспособный осознать последствия того, что произошло за последний час. — Во всяком случае, этот номер забронирован, а если он не свободен на всю ночь, то, я уверена, здесь смогут найти другой.
— Пожалуйста, можно мне пойти домой вместе с тобой? — просит он, обращаясь к Изобэль.
— Не могу поверить, что ты просил у нее прощения за связь с другой женщиной, не выказывая ни малейших угрызений совести по поводу того, что ты причинил мне и детям, и потом ты спрашиваешь, можно ли вернуться и провести ночь со мной! Ты должен понять, что прелюбодеяние ухудшает существующие отношения. Оно всегда что-то уничтожает, и это потом нельзя вернуть на старое место, — сердито говорит она, указывая на Эмму и затем снова поворачиваясь к мужу. — Ты полагаешь, что имеешь право делать все, что тебе заблагорассудится, без каких-либо последствий. Твоя самонадеянность — твой самый большой недостаток.
— Но где же мне жить? — жалобно спрашивает он и только тут замечает, что его брюки расстегнуты. Он подтягивает их — и застегивает.
— Это не моя проблема, — сурово отвечает ему жена, насмешливым взглядом проследив за его манипуляциями со спущенными штанами. — Ты потерял право называть наш дом своим домом. Ты можешь переехать в квартиру в Клеркенвелле! — припечатывает она. — Приходи завтра днем после полудня, мы все объясним нашим детям.
— Но что я должен сказать им? — так же жалобно восклицает неверный муж.
— Что ты полюбил кого-то другого! — Она снова начинает рыдать. — Я не смогу жить с ним! — провывает она свою боль, адресуя ее нам всем. — Есть разные степени измены, но Гай превзошел их все! Я никогда не смогу больше верить ему, особенно после того, как узнала, что эта женщина не первая и, я уверена, не последняя. Наш брак пал около первой же преграды.
Все соглашаются и мудро кивают, даже Марк, который редко прекращал один роман, не успев начать другого. Возможно, со временем она пересмотрит свое решение, после трезвого размышления, когда потускнеет эмоциональный накал от этого вечера. Гай должен измениться. Этот опыт должен заставить его смириться. И оба они должны понять, что бросили свой брак на произвол судьбы на слишком долгое время и что брак — это больше, чем риск с надеждой выиграть; что он требует тщательного ухода и удаления лишнего. Мне кажется, будто я вижу логическое развитие ухудшения моих отношений с Томом, так, будто мне дали шанс увидеть, что случится, если начнется гниль. Я принимаю решение пойти домой и все ему рассказать, от начала до конца.
И именно в тот момент, когда мне начинает казаться, что вечер приближается к завершению, на сцене появляется Роберт Басс — в белом полотенце, обернутом вокруг бедер. Он легко и непринужденно входит в номер.
— Я жду! — показывает он мне на номер напротив. И тут соображает, что здесь, кроме его и меня, еще пятеро. И все уставились на него.