Однако я помнила, что тщательно обыскивала холодильник в поисках своей кредитки, до того как утром уйти на работу, и ее там не обнаружила. Я тотчас же задалась вопросом: а не прячет ли он все специально, чтобы потом порадовать меня находками? Я пошла на кухню, чтобы попробовать это выяснить. Холодильник был несколько опустошен, но зато на нижней полке появился роскошный шоколадный торт. Он выглядел почти как домашний. Я достала его и включила свет. В самой его середине лежало серебряное колечко с четырьмя крохотными камушками разного цвета. Послание из глазури возвещало: «Разбуди меня, если твой ответ „Да“». Я слизнула с кольца шоколад и надела его на палец. Оно подошло идеально.
Том стоял в дверях кухни, наблюдая за моим лицом.
— Потребовалась изрядная выдержка, чтобы устоять перед тобой сейчас наверху, — с улыбкой произнес он.
— Ну, вы подумайте, она снова в мечтах! — восклицает Кэти, толкая локтем Эмму. — О чем ты думаешь, Люси? О своем Прирученном Неотразимце?
— О нет, я вспомнила, как Том сделал мне предложение!
— Это хорошо, — говорит Кэти. — Как раз на днях я читала, что границы, определяющие неверность, стали гораздо более размытыми. Даже дружеский флирт с другим мужчиной является, по сути, изменой. В любом случае вы с Томом — самая надежная пара, которую я знаю, у вас самый уютный семейный очаг. Так хорошо мне бывает только у родителей. Здесь не может быть что-то не так, иначе я бы это заметила. Что мы будем делать, если вы разойдетесь или ваши отношения дадут трещину?
«А я сама разве так не думала?» — проносится у меня в голове.
— Ну, в нашем случае нет ничего переходящего границу дознания, — говорю я надменно. — Это просто каприз, посетивший мою голову. Приятное развлечение. Он однозначно обожает свою жену, так или иначе.
— Почему ты так уверена? — спрашивает Эмма.
— Потому что он рассказал ей и про пижаму, и про панталоны.
— Какие еще панталоны?
Тут я излагаю им сокращенную версию событий, и они смеются — так долго, что исчезает всякая неловкость.
— Вероятно, вы закончите тем, что действительно станете хорошими друзьями, — подводит итог Кэти.
Трезвон моего мобильного телефона прерывает ее. Я подозрительно скашиваю на него глаза: получение текстового сообщения для меня все еще непривычно. Однако прежде чем я успеваю открыть его, Кэти хватает телефон и читает. Сообщение от Прирученного Неотразимца! Должно быть, он взял мой номер телефона из списка класса. «Выборы в родительский комитет в следующий понедельник вечером», — гласит текст. Кэти, держа передо мной телефон так, чтобы я могла прочесть написанное, начинает быстро нажимать на клавиши и, прежде чем я успеваю запротестовать, отсылает три слова: «А потом что?» Через пару минут телефон снова тренькает. На этот раз я хватаю его сама. «Как насчет того, чтобы выпить по стаканчику?» Я выключаю телефон — в благоговейном ужасе.
— Кэти, что ты натворила? — произносит Эмма.
Глава 6 Ничего нельзя предсказать наверняка, кроме смерти и налогов
Мы собираемся пообедать в Ислингтоне[29] вместе с Кэти и одним из работающих вместе с Томом архитекторов. Пообещав Кэти неделю назад познакомить ее с кем-нибудь, Том выбрал подходящего одинокого сослуживца и договорился встретиться со всеми нами без каких-либо предварительных объяснений.
В доме необычно для этого времени суток тихо. Няня пришла сегодня довольно рано и предложила уложить детей спать; я лежу в нашей комнате и с удивлением наблюдаю, как Том упаковывает свой чемодан, хотя до отъезда в Милан еще целых три дня.
Он тщательно перебирает трусы, носки, рубашки, пижаму и брюки, складывая их в аккуратные небольшие стопки. Затем выкладывает в ряд зубную щетку, пасту, зубную нить, дезодорант, бритву — все предметы на одинаковом друг от друга расстоянии. Я знаю, что когда он прибудет в отель «Центральный» (он уже посвятил меня в детали), все эти предметы будут извлечены из чемодана и разложены на стеклянной полке в ванной комнате гостиничного номера точно в таком же порядке.
Мы не пользуемся больше одной и той же зубной пастой, после ссоры по поводу того, как именно надо выжимать тюбик. Я отдаю предпочтение технике «фристайла». Много лет назад я перешла на высокие вертикальные упаковки, чтобы избежать дальнейших дебатов, и тема, по моему мнению, должна была быть закрыта. Однако Том продолжал настаивать на покупке тюбиков старого образца и выдавливании пасты, начиная с дальнего конца. Он тщательно, до последней капли выдавливал содержимое, сворачивая тюбик в «рулет», дабы убедиться, что никто не расходует пасту понапрасну, временами выказывая беспокойство относительно того, что он будет делать, если тюбики в конце концов выйдут из употребления. Сейчас он, довольный, весело насвистывая, распрямляется, уперев руки в бока, удовлетворенный проделанной работой. Не могу сдержать восхищения. Этакий эксперт за работой! При желании я тоже могла бы получать подобное удовлетворение от такого же занятия.