Запах невыносимый. Вонь от протухшего мяса конкурирует за превосходство с тошнотворно приторным запахом подгнивших фруктов. Дети зажимают рты руками и в гнетущей тишине наблюдают за своей матерью, роющейся в отбросах нескольких дней давности. Двумя пальцами я извлекаю из недр ведра зловонный остов цыпленка — вдруг ключи застряли внутри? Но нет, из него выпадают лишь заплесневелые куски хлеба и сыра, твердые, как морская галька. Я задерживаю дыхание и пытаюсь не дышать так долго, как только могу, затем бегу к вытяжке, делаю вдох и вновь приникаю к клоаке. Мои руки покрыты налипшими чайными листьями из разорвавшегося заварочного пакетика.
— А вы знаете, что в нищих странах дети роются в мусоре на ужасных свалках, выискивая что-то, что можно было бы продать или съесть? — говорю я под взглядом трех пар наблюдающих за мной глаз. — Нам очень повезло. — Не похоже, чтобы я их в этом убедила.
— Мама? — Я вопросительно смотрю на Сэма. — А когда мы умрем, можно ли нас всех похоронить в мавзолее, как египтян, тогда мы всегда могли бы быть вместе…
— Мысль очень интересная. Не возражаешь, если мы поговорим об этом позднее? — отвечаю я.
— Тогда, может быть, нам надо сделать специальное место для ключей? — предлагает Джо.
Я прекращаю поиски, и какое-то время сижу на полу — среди всего этого мусорного натюрморта. Итак, ключи от дома пропали, и поскольку дверь заперта на два оборота, мы находимся в заключении. Я произношу это несколько раз громко вслух, как заклинание, сжав руками виски, надеясь на божественное провидение.
В отчаянии я звоню Кэти.
— Вылези из окна гостиной! — советует она. — Позвони в школу и предупреди, что опоздаешь, потому что кое-что забыла. Это прозвучит более правдоподобно, чем правда. Только обойдись без подробностей, а то что-нибудь ляпнешь не то, и все всё узнают.
— Как дела с архитектором? — любопытствую я — возможно, не вовремя, но с момента нашего последнего разговора прошло уже два дня. — Хотя бы вкратце.
— Мы пошли к нему, и все кончилось тем, что я провела с ним весь уик-энд, но сегодня я чувствую себя отвратительно. Думаю, что за последние три ночи мне вряд ли удалось поспать более восьми часов, и то с помощью химии. А также меня волнует то, что… э-э… в общем, у нас был экзотический секс на первом же свидании.
Тому я об этой детали, пожалуй, не упомяну. Он и так всю субботу и воскресенье разглагольствовал о преимуществах воздержания в первый месяц завязывающихся отношений.
— Кровопролитные подробности я изложу позже, — добавляет Кэти.
— Кажется, мне уже и этого достаточно, — говорю я, доставая из кухонного ящика запасные ключи от машины.
Дети в восторге — они получили приказ лезть через окно. Почему бы родителям не практиковать подобные вылазки чаще? Надеюсь, никто нас не видит, в особенности потенциальные грабители, ибо мне придется оставить окно открытым до тех пор, пока я не вернусь. То же самое касается и соседей, чьи дети ходят в ту же самую школу: подобные действия вряд ли приличествуют высокоорганизованной матери-домохозяйке, которая к тому же собирается победить на выборах, чтобы играть важную роль в жизни школы и тем самым — некую роль в развитии образования в этой стране.
— Это даже лучше, чем «Миссия невыполнима», мама! — говорит Сэм, проскальзывая сквозь узкую створку в нижней части окна и приземляясь на траву. Они стоят в саду перед домом, все держась за руки, ибо абсолютно безошибочно чувствуют: сейчас один из тех моментов, когда семье надо сплотиться. Вот так, сплоченно, они и наблюдают, как я пытаюсь вылезти из окна. Я закатала рубашку и футболку под самую грудь, чтобы уменьшить объем талии, и, извиваясь, пролезаю медленными толчками, останавливаясь, чтобы втянуть живот.
— Нам надо было натереть твой живот маслом, мама, — говорит Сэм, протягивая мне руку. — Я видел, как это делали в «Блу Питер»[33].
— Чтобы мамы пролезали в окна? — спрашивает Джо.
— Нет, чтобы помочь выброшенным на берег тюленям на побережье Шотландии, — глубокомысленно поясняет Сэм, в то время как я продираюсь сквозь заросли на цветочной клумбе.
В приподнятом настроении оттого, что мне удалось сохранить хладнокровие в кризисной ситуации, в машине я соглашаюсь включить на полную громкость диск с лучшими музыкальными темами из фильмов о Джеймсе Фонде. Мы опаздываем. Приблизительно за пятьдесят метров до игровой площадки удача оставляет меня: двигатель глохнет, и автомобиль останавливается посредине темы из фильма «Человек с золотым пистолетом». Мы сели на мель. Указатель уровня топлива в баке — на нуле. Поток машин начинает объезжать нас и спереди, и сзади. У меня появляется чувство отстраненного сознания, словно я наблюдаю за чьей-то чужой жизнью.