Всякий раз, когда я начинаю волноваться из-за предстоящего, я подставляю ноги под горячий кран и держу до тех пор, пока это становится настолько невыносимым, что любые проблемы отступают. Моя кожа сморщивается, следы от растяжек на животе краснеют так сильно, что я приобретаю пятнистость расплавленного сыра стилтон. Я давно отреклась от своего живота. Он обречен на существование в темноте, навсегда спрятанный от посторонних глаз. Теперь я понимаю, почему пожилые леди имеют обыкновение закутывать себя во всякие бельевые приспособления с молниями и шнуровками, чтобы лишить свободы отбившиеся от рук части тела.
Под водой мои груди приятно упруги. Это мои надежные подруги, заслуживающие доверия союзницы в случаях, когда мне необходимо возродить уверенность в себе и ощущение молодости. Остальные части моего тела пошли против меня, и потребуются годы, чтобы обуздать эти революционные элементы и взять под контроль. Наиболее вероятный сценарий — медленное падение моей власти. Иногда я изо всех сил пытаюсь восстановить форму и сбросить несколько фунтов. Но избавление от излишков плоти требует такой степени самоконтроля, которой мне просто не достичь.
Когда я выплываю из ванны и бросаю взгляд на электронные часы, то понимаю, что в запасе у меня осталось менее получаса. За это время я должна собраться и дойти до школы. Электронный будильник Тома выглядит бесконечно одиноким и покинутым, сиротливо тикая на прикроватном столике, отвергнутый в пользу стареньких металлических часов с кроличьей мордой и истрепанными ушами, которые Том взял с собой. Осталось светлое овальное пятнышко на слое пыли на том месте, где они стояли, и я представляю себе их нелепое водворение в номере минималистского отеля в Милане. Том и не подумает спрятать их в шкаф, если к нему зайдут его коллеги. Скорее всего, они решат, что очень мило со стороны средних лет мужчины путешествовать с будильником восьмилетнего сына. А на тех молодых одиноких женщин, о которых он упомянул однажды вечером, это произведет особое впечатление.
Одна из величайших головоломок жизни такова, что формула «мужчина плюс дети» неизменно означает нечто большее, чем просто сумму этих слагаемых, увеличивая значение обеих составляющих, тогда как в уравнении «женщина плюс дети» первая обычно теряет в цене. Чаще всего она непривлекательна — внешне, внутренне, сексуально.
Может быть, это звучит неправдоподобно, но я никогда не беспокоилась относительно того, что Том будет обольщен и собьется с пути истинного во время подобной поездки. Размышлять о таких перспективах мне кажется занятием мелочным, тогда как есть множество более насущных забот. Кроме того, он вообще столь поглощен своим проектом, что все постороннее воспринимает как досадную помеху. «Дьявол в деталях», — всегда говорит он. Планы должны быть досконально проработаны, и в них должны быть учтены мнения инженеров-проектировщиков и клиентов, а их требования отнюдь не редко бывают диаметрально противоположны. Так что Том в последнее время никогда не бывает охвачен страстью больше, чем когда занимается таким вот крупным муниципальным проектом, как этот. Несколько лет назад двухэтажные стеклянные расширения и перестройка чердаков еще могли бы его удовлетворить, но для такого архитектора, как мой муж, размер определенно имеет значение; сейчас его внимание мог привлечь лишь дом в целом — не меньше.
Вот бы и мне ритм повседневной жизни доставлял такое же удовлетворение! Возможно, немного ответственности несколько освежит во мне ощущение смысла жизни.
Три минуты, ушедшие на вытирание, истекли, и мне нужно принять решение, что надеть. Я выбрала из разбросанной на полу одежды черный с длинным с рукавами и V-образным вырезом топ, правда, не сразу — он оказался под кроватью, и я долго искала его. Облачившись, наконец, в желаемое, я натягиваю привычные джинсы и чувствую себя готовой; накрашусь уже по дороге.
Мне звонит Петра:
— Люси, ты можешь опоздать.
Я несусь по лестнице, прыгая через две ступени. Она стоит внизу, окруженная внуками. Лицо у нее укоризненное. Она не одобряет уход невестки вечером без супруга, даже если та идет на школьное собрание. Я тихо радуюсь, что еще не успела наложить косметику.
— Не разобрать ли мне белье? — осторожно спрашивает она. — Или погладить? Что делает Том, если не находит утром готовой рубашки?
— Ну, он либо гладит ее сам, либо, если действительно нет времени, покупает по дороге новую. — Я не особенно вдумываюсь в то, что говорю. — И в самом деле, будет здорово, если вы покорите эту вершину. Не помню, когда я в последний раз видела дно бельевой корзины.