— Утром увидишь эффект, — заверила я, изо всех сил стараясь удержаться и не рассмеяться.
Возможно, жестоко вышло… Но месть и должна быть жестокой! Нечего унижать меня перед всей аудиторией!
Глава 12: Все свободны, надо прибить одну девчонку!
— Ты в порядке? — спросила Стина.
Она на самом деле беспокоилась. Не сводила с меня глаз.
— В порядке, конечно.
— Ты странно улыбаешься.
Проклятая улыбка. Это все от ожидания. Как же хорошо я придумала с зельями.
— Прости, что вчера не смогла помочь, — тихо сказала Стина, — я пыталась.
— Что ты! — я сжала ее руку, — все хорошо. Ты и так сделала очень много. Как ты придумала с Адреналином.
— Да это все ерунда, все равно тебе пришлось упасть в обморок.
— Не волнуйся.
— Потом профессор беседовал с тобой, да?
— Ага.
Стина почесала нос, вздохнула.
— Прости, — сказала она, — надо было тебя как-нибудь отправить в медицинский отсек или еще что-нибудь… Или в конце концов остаться с тобой и помочь выйти из аудитории, но профессор запретил.
— Ничего, ты и так умничка, ты очень хорошо придумала про мой страх крови!
— Ладно хоть этим помогла, — Стина замолчала, снова вздохнула, — сильно тебе влетело?
— Не думай.
— Профессор Парис все узнал, да? Узнал, что ты не учишься!
Бедная, Стина, она ведь еще не знает про гениальный план мести. Хотелось ей рассказать обо всем, но не сейчас. Пока не время.
— Узнал, — кивнула я, — но Парис один из пяти наших профессоров. Уверена, другие не узнают.
— Не боишься, что он расскажет?
— Нет, он слишком гордый, чтобы болтать о таких мелочах, как я.
— Ты права, он не болтушка.
Тут открылись двери и вошел профессор Парис. Нет-нет, вошел не то слово, он влетел. Так быстро еще никто и никогда не заходил в нашу аудиторию. Тот же синий пиджак, вот только рубашка под ним мятая, верхние пуговицы расстегнуты. Я еле сдерживала смешок. Растрепанный, небритый. Но очки надел. Хотя как надел? Очки криво болтались у профессора на носу.
— Что с ним? — прошептала Стина, — это точно Парис?
— Точно-точно.
Профессор подошел к доске, взял мел. Мел выпал из руки. Пришлось брать другой мел. Написал кривым нервным почерком «Заживление ран».
— Он написал три «н» в слове «заживление», — прошептала Стина.
Я пригляделась. И правда. Три «н».
— Простите, что опоздал, — протараторил профессор, — сегодня мы поговорим про раны, хотя, что о них говорить, я просто продемонстрирую рану. Я сказал рану, нет-нет, заживление ран. Мы будем заживлять раны, как я и написал на доске.
— Какой-то он странный, — пробормотала Стина рядом со мной.
— О да, — выдохнула я на самой широкой улыбке, откинулась на спинку стула и стала дальше наблюдать за представлением.
— Для того, чтобы правильно залечить рану, надо знать, как рана заживает в обычных условиях, — продолжал профессор, — кто хочет рассказать?
Вытянулись несколько рук.
— Ты, говори ты!
— В ране размножаются соединительные клетки, которые постепенно превращаются в соединительную ткань и…
— Спасибо, — перебил профессор, — давайте не будем томить Вас всей этой теоретической ерундой, — ухмыльнулся, — я сказал: «ерундой»? Какое забавное слово. Ерунда… ерунда.
— Он не в себе, — шептала Стина, — как быстро говорит… как ему дыхания хватает так тараторить?
— Просто смотри.
— Кем вы хотите стать после Академии? — спросил профессор, — кем? Тоже учителями, или врачами, или военными, или спортсменами… для магов вообще другая жизнь, чем для всех остальных. Я сказал всех остальных? Я имел в виду… Нет же, я сказал именно то, что имел в виду. Маги всегда считали себя лучше других, хотя они просто гордые мудаки, больше всего проблем именно от магии.
— Он сказал «мудаки»? — шептала Стина, — его как будто подменили.
Что ж, Нолан, раз уж ты унизил меня, тогда я унижу тебя!
— Ты! — профессор показал пальцем на меня, — бездельница Лилия, кем станешь после Академии?
Аудитория повернулась на меня. Я видела, как профессор нервно стучит ногой, как часто он моргает, на душе теплело.
— Разве не все равно? — сказала я, — жизнь преподносит слишком неожиданные сюрпризы, так зачем загадывать лишнего?
— Плывешь по течению? Это наивно и странно, мы ставим цели и достигаем их. Если же не ставить цели, то ни к чему и не придешь.
— Жизнь полна неожиданностей, профессор!
— Звучит, как оправдание для лени. Лень… тоже забавное слово, оно такое мягкое. Я так много говорю… так много говорю.