Итак, в один из воскресных дней дежурства я и мой товарищ по курсу вышли из задних ворот училища и расположились на обширном пустыре вблизи его стен. Была весна, и травы уже бурно покрывали землю. Волны травяного моря перекатывались от стен училища до ближайшей проселочной дороги, пролегавшей метрах в трехстах.
Я обратил внимание, что на пустынной дороге стоял одинокий автомобиль и от него в нашу сторону шли парень и стройная девушка. Не доходя до нас метров пятнадцать-двадцать, они остановились возле матроса, который, как и мы, отдыхал в траве. Матроса мы знали в лицо, и был он из обслуживающей команды.
Высокая трава скрыла троицу, и лишь иногда ветер доносил до нас их голоса: они о чем-то бурно спорили. Так прошло минут двадцать. Вдруг голоса стихли, парень и девушка вскочили и стали быстро, почти бегом удаляться в сторону автомашины. Их бегство нас насторожило, и мы окликнули матроса. Ответа не последовало, а странная парочка бегом припустила к автомашине.
Мы бросились к матросу. Он лежал ничком и на наши возгласы не отвечал. Стало ясно, что с ним что-то сделали. Рядом еще дымилась папироса. Оставив товарища у лежащего в беспамятности матроса, я бросился за убегающими. Вот тут-то и пригодились мои занятия легкой атлетикой — моими любимыми дистанциями были 200 и 400 метров. Мне удалось бы догнать парочку, но неожиданно парень резко обернулся в мою сторону и в его руке блеснул пистолет. Раздались выстрелы. Что-то ударило меня в левое плечо, и я мгновенно рухнул в траву, которая скрыла меня от стрелявшего. Азарт погони заставил меня поднять голову, но парочка уже достигла автомашины. И хотя догнать парочку мне не удалось, чуть лучше рассмотреть автомашину я смог. Это был «москвич» первой послевоенной марки.
Автомашина запылила по дороге, а из ворот училища выбегали моряки. Услышав выстрелы, открыл стрельбу в воздух караульный у ворот: так он пытался привлечь внимание удаляющегося автомобиля и вызвать караул на помощь.
Я только теперь почувствовал, что с рукой что-то неладно. Рукав робы пропитывался чем-то теплым. Это была кровь. Сама рука безжизненно повисла, и любое движение причиняло боль.
Зажав рану, я пошел к товарищу, который был возле матроса, бес сознания раскинувшегося на траве. Прибежал дежурный по училищу офицер и приказал сопроводить меня в санчасть:
— Курсант, — обратился он ко мне, — о случившемся помалкивай, потом разберемся… Я сейчас буду там сам…
Дежурный что-то тихо сказал дежурному врачу, и тот позвонил в гараж, вызвал санитарную машину, а фельдшеру-медсестре приказал обработать мне рану.
Дежурный по училищу снова что-то прошептал медсестре, которая внимательно взглянула на меня и, кивнув головой, сказала: «Отдельная палата ему будет…»
Во время перевязки сестра удовлетворенно хмыкала и говорила сама себе: «Отлично, чуть правее — и остался бы без руки…» И ко мне: «Терпи, дружок, пока укол подействует, я обмою рану вокруг. Не дергайся, терпи, в войну с такой раной оставались в строю…» И я терпел.
— Пошли, — пригласила меня сестра и, поддерживая, повела в палату. Она действительно была отдельная, чему я был весьма удивлен, ибо, бывая в санчасти, лежал в палате человек на десять.
Скоро зашел дежурный офицер и задал мне несколько вопросов. В основном его интересовало, как мы оказались вне здания, хотя знал, что «пожарники» могут быть вне здания — на спортплощадке или, как мы, на травке.
Встреча с особистом
С момента происшествия прошло менее часа. И вот в дверях показался представитель Особого отдела военной контрразведки — особист, как мы его звали за глаза. Мы его знали в лицо. Этот приветливый капитан третьего ранга всегда не по-уставному oбщался с нами, часто разговаривая о разных мелочах. Но, зная его должность, мы, беседуя с ним, особой радости не испытывали.
— Ну, что, друг, повезло?! Ты жив… — широко улыбаясь, подсел ко мне особист.
— Да, вот так случилось, товарищ капитан третьего ранга… — не зная, как начать говорить на эту тему, сказал я.
— Зови меня просто — Василий Иванович, как Чапаева. Нам придется о многом поговорить…
Он внимательно смотрел на меня. Не строго, но и не расслабляюще-панибратски. Изучающе и выжидательно. Так обычно ведут себя люди, готовящиеся к обстоятельной беседе и не желающие торопить события. И, облегчая мне вступление в беседу, сказал: