Схватить то, что нас хватает. Вернуть мир на землю. Держать за горло то, что нас поглощает. Это искусство.
Вложить руку в стену. Крадущий мед медведь протягивает его человеку за стену, за которой он прячется. Человек, который пишет сегодня, всегда вкладывает руку в стену. Белая страница — это остаток стены, побелевшей от извести. Белое полотно — это остаток стены, покрытой известью. Партитура — это остаток стены. Человеческое лицо — это остаток стены, потому что в нем сквозит обнаженность. Могила — это остаток стены. Саван — это остаток стены. Ширма, зеркало и т.д. — это остатки стены. Грудь на материнском теле — это основа стены. Круглая и белая луна в ночи — это эпоним стены. В Риме остаток белой стены называли album.
Повсюду были лица (поверхности сразу двух миров), которые тянулись к человеку.
Далекое служит вместилищем потустороннему. Откуда приходит потустороннее? От живородящего вида.
Этому виду свойственно рождение.
Романы и сказки начинаются с того, что персонаж выходит из дому. Герой идет из дома в дом, чтобы обрести себя.
Возможно, что единственный дом — это собственная кожа (или, скорее, материнская кожа, идентифицируемая как собственная). А единственный уют — черепная коробка.
Тишина связана с эхо-камерой речи, свойственной другому миру.
Покинутый душевнобольной, у которого остается только голос Другого.
Как Иисус. Как Сократ. Obediens usque ad mortem. (Послушный голосу до самой смерти.)
Мистик отдается голосу Другого и не может позабыть Другого.
Невозможное забвение. Назойливая память Другого.
Аргумент IX.
Звуковой барьер — это невидимая стена.
Круговое зрение глаз: 1) они видят земную поверхность и общественное устройство (так называемый мир); 2) они оформляют сновидения. Они под угрозой двух миров. Зрение не специализируется во внешнем, как бег или ныряние. Сознание лишь поверхность, служащая чисто языковым интерфейсом между Внешним и Внутренним. Сознание подобно земле между небом и недрами земли (адом).
Аргумент X. Существуют два мира, поэтому тот, кто говорит, приводит в движение то, что отражается в зеркале.
Речь эгалитарна; когда она звучит, то на каждом из полюсов творит одно и то же, годное для обоих. Ego и Alter, который есть Ego, который есть Alter и т.д. — таков принцип диалогизма. Я говорю «ты» некоему Ты, имеющему возможность сказать о себе «я», а мне сказать «ты».
Сексуальность двойственна: Ego отличается от Alter. Alter никогда не станет alter ego. У самки не такое тело, как у самца, а у самца не как у самки; они по-разному наслаждаются, имеют разные репродуктивные возможности, разные слабости. Два противоположных пола никогда не вступят в разговор и никогда не поймут положения друг друга.
Любовь — это вера, согласно которой другой по речи и другой по сексуальности смешиваются.
Вера в то, что женщина будет носительницей фаллоса, а ты — носителем «Я».
Но сексуальные атрибуты не подлежат обмену, как личные позиции в речи. Две несхожести и два субъекта не принадлежат к одному корню и даже к одному уровню.
Они не симметричны.
Они не современны друг другу.
Отсюда система координат, не включающая в себя время; сексуальный источник — неведение времени и, параллельно ему, изобретение речи, которая современна лишь эхо-камере души, в которой она отдается.
Половые различия на зоологическом уровне, которые обновляют запас особей физиологическим старением предшествующих особей, непростительны. Жизненно необходим каждый смертный — он не подлежит замене. И начало времен сексуально. Именно эта необратимость гетеросексуальности лежит в основе человеческого времени после объятия, обрекая его на необратимость, которой не знают звезды, времена года, животные, цветы.
Они вполуха слушают речь, не совпадающую во времени с тем, что они видят, когда приоткрывают глаза.
Ослепленный глаз держит веки полуопущенными.
Мне нравился Пьеро делла Франческа, ошеломленная серьезность. Глаза, видящие не совсем «здесь».
Петр призывал Иисуса установить дом свой на горе Фавор.
Нет, не хорошо нам здесь.
Лица, одурманенные прошлым миром. Глаза, не совпадающие во времени со своим зрением.
Полузакрытые глаза.
Глаза сытого льва.
Летом 1997 года мы с М. отправились изучать эти необычные половинки век, подобные завесам из плотной человеческой кожи, в нерешительности прикрывающие видимое, обнажающие зрение, гладкие и бледные.